Смерть
в живописи и литературе
Альбрехт Дюрер.
«Четыре ангела Смерти».
Серия «Апокалипсис».
1496-1498.
Всё то, где жизнь со смертью пересечение делает, очень большую силу имеет. Иная вдова, когда муж умирает, в гроб его ложит вещь свою, словно преданность свою доказать хочет, да только это, по нашему разумению, почти тем же будет, что и руки на себя наложить. Смерть это означает скорую для вдовы ентой... А коли не торопишься в царство иное, то помни – не ложи к покойнику ничего своего, а только его вещи дорогие и при жизни ему значимые. Не ложи к покойному и ничего чужого, если только умысла не держишь извести владельца вещи этой. А пуще всего следи за тем, чтоб детское что-нибудь не попало в могилку: дети особенно слабые будут при пересечениях жизни и смертного часа.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Альбрехт Дюрер.
«Рыцарь, смерть и дьявол».
1513.
У примитивных народностей смерть никогда не считалась естественным явлением. Они всегда искали причину смерти, причём смерть естественная при этом просто игнорировалась. Быть может, тебя прокляли, или ты прогневал какого-то бога, или убил свою душу на охоте, которая предстала в образе куропатки или зайца.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Сандро Боттичелли.
«Сцены из жизни святого Зиновия. Последнее чудо и смерть святого Зиновия».
1500-1505.
Галерея старых мастеров, Дрезден.
В Китае одна старуха образовала тайное женское общество, занимающееся околдованием мужчин. Ночью они отправлялись на кладбище, отыскивая могилу молодого человека, оставшегося целомудренным до самой своей смерти. Откопав могилу, женщины извлекали оттуда несколько костей, после чего носили их с собой или прятали в укромном месте. И если кто-то из мужей в чём-то не угодил им, они особо отмечают на кости время рождения его, а саму кость зарывают или в море бросают. И становится с течением времени этот муж сумасшедшим. Или он тяжело заболевает, что ведет за собой неминуемую смерть. У приречников Обских другое поверье было: подложишь в гроб к умершему клок одежды или волос обидчика своего – и умрет он скоро, заберёт его покойничек с собой. Торжество в смерти заключено неодолимое, неотвратное.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Ганс Гольбейн Младший.
«Герб Смерти».
Серия «Пляска Смерти».
1526.
Загадки, Сергей Дмитрич, ты в Москве у себя разгадывай. Чаша вами будет горькая испита – заговорите вы плохо о мёртвых, а могилы в доме своём оставите... Я об Ульянове вашем говорю, да о смертных, в стены замурованных. Случайна сила ваша, потому что Знание не имеете, но и её потеряете, потому что оплюёте могилы, но рядом их оставите. Худо из речки пить, в которой врага своего утопил. Ты думаешь, Сергей Дмитрич, люди в мавзолей этот рвутся, чтобы на Ульянова вашего посмотреть? Мёдом там, что ли, намазано? Нее-е-т, голубчик, это они Силу почуять приходят! Великая Сила там есть... Мёртвое всегда величественно, вспомните пирамиды Египетские, живое – преходяще, скоротечно, случайно. Как вы, как я, как птицы и звери вокруг... А ты попомни – оплюют вашего Ульянова, и придут в ваши дома беды великие. Забыли мудрость народную – "О мёртвых или хорошо, или ничего", так вам кровью сие отхаркнется.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Питер Брейгель Старший.
«Триумф смерти».
Около 1562.
Слушай еще историю, которую Никола мне сказывал после войны. Был один такой парень – все его Лёха звали, ни фамилии, ни отчества, а так – Лёха и Лёха, и все тут. Лёха в сорок третьем с партизанским отрядом в лесах Белорусских шмыгали, яко волки, немца били нещадно. Как-то сработала недалеко их ловушка, что они немцам устраивали в изобилии, двое отсталых на мине подорвались. Партизаны сбрелись, а немчуры оба живые, руки там оторвало, ноги, но дышут оба, хрипят и в сознании. Лёха, не долго думая, подошел да и расколол им головки ихние прикладом. Ну, поплевали все, как делается обычно, когда собаку бешену прибьют, да и поворотились, а Лёха говорит, что, мол, хоронить их надо. Брось, говорят мужики Лёхе, собакам смерть собачья, а Лёха ни в какую – схороню, и все тут... Матюгнулись мужики отрядные, да и в леса пошли, Лёху с мертвыми оставили. Схоронил их Лёха так, как ему батька еще в детстве покойничков провожать в мир иной заповедовал. Ночь отночевал, а поутру своих нагонять пошёл. По следу идет ихнему – так и вышел на хутор, дотла сожженный. Бабу только одну нашёл, сидит, венки плетёт цветочные. Повела его баба к окраине, кажет на землю сырую, гусеницами танковыми изъезженную – тут, говорит, голубчики твои, все твое войско. Повязали их ночью, сторожа закололи, а остальных поутру в землю-то живьем – и танком укатали... Девять партизан и четыре сельчанина оставшихся. "Чего ж ты, дура, венки плетёшь? – спрашивает Лёха, – давай крест им сладим". – "Ты, сынок, – баба говорит, – хошь – крест ставь, хошь – образ, а я всю ночь в лесной воронке сидела, Господа молила, утром глазами своими всё это глядела – и как молила, как молила... Ставь, коли хошь, а я веночки плесть буду, ибо нет со мной боженьки..." Вот так, Сергей Дмитрич, Лёха жив остался, от смерти страшной ушёл, потому как жизнь отбирать не гнушался, но к мёртвому уважение имел. По сей день этот Лёха здравствует...
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Питер Брейгель Старший.
«Семь смертных грехов».
Во многих оккультных школах ученикам советуют хранить целомудрие, чтобы не тратить попусту свою энергию, – Фрейд вздыхает, опять берется за пиво.
– А почему три, а не семь и не одиннадцать? Почему девять? Почему сорок?
Фрейд смотрит на меня с секундным любопытством. Потом этот интерес возвращается к пиву.
– Три, девять и сорок – это поминальные христианские каноны.
– А тринадцать?
Фрейд рассматривает содержимое бутылки, словно прикидывая, хватит ему этого или нет.
– У древних евреев число тринадцать и слово "смерть" писались одним знаком.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Никола Пуссен.
«Смерть Германика».
1627.
Институт искусств, Миннеаполис.
Вот какая интересная вещь получается: есть закон такой магический, который ведает, что многие или все предметы, находившиеся в контакте, продолжают взаимодействовать после разделения. Закон этот славу дурную имеет, так как пользуются им исключительно для того, чтобы человека портить или здоровья его лишить, а то и жизни. Почему – неведомо мне, Сергей Дмитриевич, посему как наша правда будет – если вещица с человеком соприкоснулась, то, вещицу эту используя особенно, можно не только болезнь ему причинить, но и от хвори поправить; можно не только жизнь забрать, но и сохранять её надёжно, как оберег иногда сильный хранит.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Никола Пуссен.
«Смерть Сапфиры».
Около 1652.
Лувр, Париж.
Привиделся тебе мёртвый во сне – благодать в этом, и худо с человеком сделаться может, если он прихода этого страшится, от прихода этого отбрехивается. Многие поминать покойного начинают, блины да кутью готовить, да только не еда со стола вашего нужна ему, а духа вашего почитание и уважение. Тогда он от смерти скорой оберечь сможет, хранителем незримым стать, а по смерти вашей примет радушно.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Никола Пуссен.
«Венера оплакивает смерть Адониса».
Музей изобразительных искусств, Кан.
Уважай смерть духом и сердцем своим, хорони покойничков добротно, лютости не имей к царству мёртвому – вот и всё, что от тебя надобно. Могешь умершего схоронить богато – хорони, средств не жалей, не могешь – бедно могилку справь, но с большим почтением. Будь мудр, когда дело это делаешь: в гроб вещи, покойным любимые, положи обязательно, непременно, но упаси тебя вещицы свои класть или другие чьи-то... Случай один расскажу тебе, Дмитрич: в Брянском уезде Орловской губернии на похоронах колдуна одного, положила его дочь в могилу свежей сжатой ржи. И сейчас же после этого гром грянул, туча нашла грозовая с градом, и выбило все полевые посевы. С тех пор каждый год, в день похорон колдуна этого, в течение трех лет подряд град грозовой побивал хлеб в одной этой деревне – и ни в чьей больше. И только тогда, когда мужики разрыли могилу эту да сноп гнилой вынули – сгинуло наваждение. Посему правда такая есть – подложи в гроб покойничку вещь какую-либо, человеку принадлежащую, которого погубить тебе надобно, – и приберёт скоро к себе этот покойничек. Только люди, это деящие, не ведают, что дело такое можно делать, если поддержку хранителей имеешь, ну а если нет – рисковая затея сия, сам жизни лишиться можешь...
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
Адриан Питерс ван де Венне.
«Нищета ищет смерти» («Ellend soeckt de Dood»).
1630-1640.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Ад и рай, Сергей Дмитрич, в тебе самом заключаются в полной мере, и только от тебя одного зависит, что будет для тебя мир иной, который зовём мы царством небесным – адом или раем...
Или вот возьми мужика обычного, к хмелю пристрастившегося, отрадой пьяной живущего – помрет он как то, и будет ему вновь мука вечная, потому как страсть имеет эту, а удовлетворить ее нет у него возможности никакой.
Вит Ценёв. «Протоколы колдуна Стоменова».
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
