- 2 -
Николай I
в живописи и литературе
«Николай с дочерью Марией Николаевной во время прогулки по Дворцовой набережной».
Перрго.
«Портрет великой княжны Александры Николаевны (1825-1844), дочери императора Николая I».
Вторая четверть XIX века.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Перрго.
«Портрет великой княжны Ольги Николаевны (1822-1892), дочери императора Николая I».
Вторая четверть XIX века.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Неизвестный художник.
«Силуэт: Николай I принимает парад Инженерного училища у Михайловского замка».
Первая половина XIX века.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный художник.
«Силуэт: Николай I и великий князь Михаил Павлович на маневрах артиллерийского кадетского корпуса».
Первая половина XIX века.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный художник.
«Силуэт: переправа кадетов через реку в присутствии Николая I и великого князя Михаила Павловича».
Первая половина XIX века.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный литограф.
«Кадет 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1828 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
«Пятнадцатого декабря в корпус неожиданно приехал государь Николай Павлович…»" Молодой царь, еще не избавившийся от смертельного страха, вошел в длинную залу, сурово насупясь, выслушал рапорт Перского, скрипнул сапогами перед строем, и все замерло под его холодным взглядом. Пытаясь придать голосу покровительственно-отеческие ноты, царь выкрикнул:
- Здорово, дети!
Прошла секунда, другая, и вот уж время, нужное для того, чтоб кадеты набрали воздуха и дружно гаркнули: «Здравия! Желаем! Ваше! Императорское! Величество!» - кончилось. Строй безмолвствовал.
Роман? Досужее литературное преувеличение? Ничуть! У меня в блокноте сохранилась выписка из записок другого воспоминателя: «При первом посещении государем 1-го корпуса на его приветствие: „Здорово, дети!“ - ответили глубоким молчанием».
Воображаю, как царь сменился в лице, плечи его опустились и он в гневном недоумении взглянул на директора корпуса, который обвел умоляющим взглядом старших воспитанников и нашелся - тихо и спокойно пояснил царю, что его воспитанники приучены отвечать на уставное приветствие:
- Здравствуйте, кадеты!
Строй ответил как положено, а государь, по Лескову, изволил громко сказать:
- Здесь дух нехороший!
- Военный, ваше величество, - отвечал полным и спокойным голосом Перский.
- Отсюда Рылеев и Бестужев! - по-прежнему с неудовольствием сказал император.
- Отсюда Румянцев, Прозоровский, Каменский, Кульнев - все главнокомандующие, и отсюда Толь, - с тем же неизменным спокойствием возразил, глядя открыто в лицо государя, Перский.
Негодование, выражавшееся на лице государя, не изменилось, но он ничего более не сказал и уехал…
Царь жестоко отомстил кадетам за безмолвный протест. Провинившихся в малой степени начали сажать в карцер. По воспоминаниям одного из воспитанников корпуса, напечатанным спустя много лет в «Русской старине», «заключенного содержали на хлебе и воде»… «спал он на жестком матраце без простыни и одеяла», а фельдфебели, унтер-офицеры, дежурные и ротные командиры получили «право оставлять без сбитня, обеда или ужина, класть на доски, ставить в угол и даже на колени, брать за уши и давать затрещины».
Владимир Чивилихин. «Память». Собрание сочинений в 4-х томах. Москва, «Современник». 1985 год.
* * *
Неизвестный литограф.
«Кадет 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1832 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный литограф.
«Кадет гренадерской роты 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1832 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный литограф.
«Обер-офицер 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1832 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный литограф.
«Штаб- и обер-офицеры 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1833 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный литограф.
«Кадет и портупей-прапорщик 1-го Кадетского корпуса в царствование императора Николая I в 1833 году».
1833.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Алексей Кившенко.
«Николай I награждает Сперанского за составление 'Свода законов'».
1833.
А. Поляков.
«Николай I».
1834.
Николай I, утвердивший, как мы знаем, проект храма Христа Спасителя и выбравший место для его строительства, безжалостно снес с этого места древний Алексеевский монастырь с прекрасным шатровым храмом XVII века. О нем теперешние москвичи уже не могут помнить и жалеют храм Христа Спасителя, как жалели старые москвичи времен его почти полувекового строительства о более ценном архитектурном памятнике, уничтоженном неограниченной монаршей волей Николая Романова.
Владимир Чивилихин. Память. Собрание сочинений в 4-х томах. Москва, «Современник». 1985 год.
* * *
Вильгельм Карл Ульрих.
«Портрет Николая I».
1830-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Не сохранилось достоверных свидетельств об августейших эмоциях при получении этих известий, но допускаю, что в те минуты царь мог даже скорбно вздохнуть и, как бы напоминая окружающим о бремени государственных забот, тотчас похолодеть глазами, которые Александр Герцен назвал «зимними», а Лев Толстой - «оловянными». Великий наш поэт Федор Тютчев написал послед ему:
|
Не богу ты служил и не России, |
Владимир Чивилихин. «Память». Собрание сочинений в 4-х томах. Москва, «Современник». 1985 год. Т. 4. Стр. 4-5.
* * *
Плакетка с портретом императора Николая I. (с оригинала Франца Крюгера, 1835 г.).
Вторая четверть XIX века.
Императорский фарфоровый завод.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Царь - самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, - о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. - "Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?" -спросил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. - "Никогда! - ответила она с выражением крайнего изумления. - Как это возможно?" - "Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам". - "Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете; я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом".
АХ. ГАЛЛЕ ДЕ КЮЛЬТЮР. Ach. Gallet de Kultur. Le tzar Nicolas et la sainte Russie, Paris, 1855, page 202.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Евгений Алексеевич Устинов.
«Пушкин, Натали, Николай I».
Первая встреча Пушкина с новым царем была обставлена с наполеоновской театральностью, точно кто-то умышленно старался поразить впечатлительное воображение поэта.
Пушкина стремительно выхватили из его тихого Михайловского, заставили три дня и три ночи скакать без остановки по таким скверным дорогам, что его коляска едва выдержала эти семьсот верст. На четвертый день, восьмого сентября утром, он был в Москве. Сопровождавший его фельдъегерь не дал ему заехать ни в гостиницу, ни к дядюшке, Василию Львовичу, а доставил прямо в Кремль, в канцелярию дежурного генерала Потапова. Там его продержали до четырех часов и немытого, небритого, усталого доставили в Чудов монастырь, где жил Николай Павлович…
В тот день вечером был бал у французского посла маршала Мармона, герцога Рагузского. Там Николай сказал Блудову, который из Арзамасца превратился уже в сановника:
«Знаешь, я нынче долго разговаривал с умнейшим человеком в России. Угадай, с кем?»
Видя недоумение на лице Блудова, Николай с улыбкой пояснил:
«С Пушкиным».
Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.
* * *
Император Николай был очень живого и веселого нрава, а в тесном кругу даже и шаловлив. При дворе весьма часто бывали, кроме парадных балов, небольшие танцовальные вечера, преимущественно в Аничкинском дворце, составлявшем личную его собственность еще в бытность великим князем. На эти вечера приглашалось особое привилегированное общество, которое называли в свете "аничковским обществом" и которого состав, определявшийся не столько лестницею служебной иерархии, сколько приближенностью к царственной семье, очень редко изменялся. В этом кругу оканчивалась обыкновенно масленица и на прощание с нею в folle journee//безумный день (фр.)//, завтракали, плясали, обедали и потом опять плясали. В продолжение многих лет принимал участие в танцах и сам государь, которого любимыми дамами были: Бутурлина, урожденная Комбурлей, княгиня Долгорукая, урожд. графиня Апраксина, и, позже, жена поэта Пушкина, урожденная Гончарова.
Граф М. А. КОРФ. Из записок. Рус. Стар., 1899, т. 99, стр. 8.
Викентий Вересаев. Пушкин в жизни.
* * *
Отношения (Николая) к жене Пушкина. Сам Пушкин говорил Нащокину, что (Николай), как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам по нескольку раз проезжает мимо ее окон, а ввечеру, на балах, спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены. Сам Пушкин сообщал Нащокину свою совершенную уверенность в чистом поведении Нат. Ник-ны.
П. В. НАЩОКИН по записи БАРТЕНЕВА. Рассказы о Пушкине, 45.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренно любил и теперь люблю, как очень добрую женщину, я раз как-то разговорился с нею о комеражах (сплетнях), которым ее красота подвергает ее в обществе; я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастия мужа, при известной его ревности. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. - Разве ты и мог ожидать от меня другого? - спросил я. - Не только мог, - ответил он, - но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою. Это было за три дня до последней его дуэли.
Имп. НИКОЛАЙ I по рассказу бар. М. А. КОРФА. Записки. Рус. Стар., 1900, т. 101, 574. Ср. Рус. Стар. 1899, т. 99, стр. 311.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Николай I, как и его шеф жандармов, как его министр просвещения, считал «излишние почести» нежелательными.
Царь послал умирающему поэту милостивую записку, где назвал его любезным другом. Он несколько раз справлялся о его здоровье. После его кончины он проявил исключительную щедрость к семье, велел заплатить за Пушкина 100 000 рублей долгу. Назначил вдове и детям хорошую пенсию, приказал единовременно выдать ей 10 000 рублей и издать сочинения Пушкина на казенный счет. Все это он сделал. Но когда Жуковский предложил перечислить все эти милости в особом рескрипте на смерть Пушкина, как составлял он когда-то рескрипт на смерть Карамзина, Николай отказал.
– Я не могу сравнить Пушкина с Карамзиным. Мы насилу довели его до смерти христианской, а Карамзин умирал, как ангел.
Царь тут же высказал Жуковскому свое неудовольствие, что Пушкина положили в гроб во фраке, а не в камер-юнкерском мундире.
– Небось по совету Вяземского?
– Нет. По желанию вдовы, – пояснил Жуковский.
Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.
* * *
Евгений Алексеевич Устинов.
«Пушкин, Натали, Николай I».
Лет двадцать назад в Московский Исторический музей пришел какой-то немолодой человек и предложил приобрести у него золотые закрытые мужские часы с вензелем Николая I. (Передаю это со слов В. А. Городцова, который при этом присутствовал). Запросил этот человек за часы две тысячи руб. На вопрос, почему он так дорого их ценит, когда такие часы с императорским вензелем не редкость, принесший часы сказал, что часы эти особенные. Он открыл заднюю крышку: на внутренней стороне второй крышки была миниатюра -портрет Наталии Николаевны Пушкиной. По словам этого человека, дед его служил камердинером при Николае Павловиче; часы эти находились постоянно на письменном столе; дед знал их секрет, и когда Николай I умер, взял эти часы, "чтобы не было неловкости в семье". Часы почему-то не были приобретены в Исторический музей. И так и ушел этот человек с часами, и имя его осталось неизвестным.
АННА НИК. ВУЛЬФ - бар. Е. Н. ВРЕВСКОЙ, 14 дек. стр. 267.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Постоянная царская милость служила лучшей эгидой против зависти врагов. Те самые люди, которые беспощадно клеймили Наталью Николаевну, заискивающе любезничали, напрашивались на приглашения, - в особенности, когда в городе стало известно, как сам царь назвался к отцу на бал... Мать задумала устроить вечеринку в полковом интимном кругу... Когда отец был у царя на докладе, Николай Павлович по окончании аудиенции сказал ему: - "Я слышал, что у тебя собираются танцовать? Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением"... Государь, прибыв в назначенный час, в разговоре с матерью осведомился, как поживает его крестница (автор этих воспоминаний), и она рассказала ему о моем детском горе, что мне не довелось его увидеть (девочку уже уложили спать). - "Узнайте, спит ли она? если нет, то я сейчас пойду к ней"... Государь взял меня на руки, расцеловал в обе щеки, ласково поговорил со мною, но что он мне сказал, я не помню.
А. П. АРАПОВА. Новое время, 1908, № 11442.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Когда исполнилось двадцатипятилетнее чествование шефства императора Николая Павловича конногвардейским полком, - П. П. Ланской, бывший в то время полковым командиром, испросил у государя разрешения поднести альбом в память этого события. Государь дал свое согласие, выразив при этом желание, чтобы во главе альбома был портрет Наталии Николаевны Ланской, как жены командира полка. Желание его было исполнено. Портрет Нат. Ник. был нарисован известным в то время художником Гау. С тех пор этот альбом хранится в Зимнем дворце.
А. П. АРАПОВА, Новое Время, 1908, № 11446, иллюстр. прил.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни».
* * *
Франц Крюгер.
«Портрет императора Николая I».
1836.
С началом царствования Николая I при дворе начался золотой век любви к домашним животным. Самым известным псом императора был умнейший серебристый пудель Гусар. Преданный друг не отходил от своего хозяина и иногда даже работал посыльным: если Николай I хотел кого-либо подозвать, то он лишь называл имя. Гусар сам находил нужную персону, дергал за полу и приводил к императору.
Этим штукам он был научен с детства, ведь прежде, чем стать императорским псом Гусаром, он был ученым псом Монито, который выступал в цирке Карлсбада. Слава о талантливом артисте дошла до русского посланника в Вене Д. П. Татищева. Он приобрел знаменитость и преподнес Николаю I. Кстати, по сложившейся традиции, личных собак императоры обычно не покупали, они их, как правило, получали в дар от придворных, родственников, верноподданных, поклонников, друзей.
Позже в Александровском саду в Царском Селе была установлена бронзовая памятная скульптура «Монито», около нее хоронили императорских собак. При последнем императоре место кладбища поменяли, разместив его на детском острове Александровского парка.
Все императоры сами кормили своих собак, гуляли с ними, играли. Это подтверждают многочисленные дневниковые записи и воспоминания современников. Например, фрейлина двора А. О. Смирнова-Россет долго наблюдала за Николаем I, бросавшим в пруд платок для своего ирландского ретривера, а тот с восторгом его приносил хозяину.
Это было как раз в день казни декабристов, император явно нервничал. Пес понятия не имел о тревогах хозяина и очень растерялся, когда император, получивший наконец известие о свершившемся событии, поспешно ушел во дворец. Пришлось псу положить платок к ногам лакея.
«Боги, люди, собаки». Санкт-Петербург, «Арка». 2010 год.
* * *
При императоре Николае I царские псовые охоты опять вошли в обиход двора. Императорская псарня, со времен Елизаветы Петровны размещавшаяся в Санкт-Петербурге на Фонтанке, близ Обуховского моста, в 1828 году получила новое помещение в Петергофе. Так называемую «охотничью слободу» спроектировал Иосиф Шарлемань. При псарне имелись две бани: одна – «для соблюдения в людях должной чистоты и опрятности», другая – для мытья собак.
Помимо псов, зачисленных в штат императорской охоты, в охотничьей слободе жили и собственные собаки членов августейших фамилий. Их содержание оплачивалось из личных средств императора. В описи 1847 года значатся: водолаз (ньюфаундленд) Гектор и щенок пуделя (имя не указано) Николая I Павловича, две шарлотки (карликовые пудели), принадлежавшие императрице Александре Федоровне, и 19 собак цесаревича Александра Николаевича.
«Боги, люди, собаки». Санкт-Петербург, «Арка». 2010 год.
* * *
Жан Виктор Адам.
«Николай I, император Всероссийский».
1830-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
С подобной проблемой в начале XIX века столкнулся Николай I, когда неожиданно для себя обнаружил в государственном аппарате немало людей без роду без племени, малограмотных, а то и вовсе необразованных, из бывших крепостных. Оказалось, что помещики, предвидя крестьянскую реформу и желая иметь своих людей во власти, давали своим крепостным вольную с одной только целью: заранее определить их где-либо в чиновничьем аппарате… Николай I был в ярости. Тогда, в запальчивости, он поставил своей целью знать в лицо каждого госчиновника, так же как он знал каждого офицера. Помимо прочего, Николай 1 обратил внимание на то обстоятельство, что законы, уложения и инструкции составлялись с таким расчетом, чтобы было совершенно необходимо их толкование, которое получали, дав чиновнику взятку. Борьба самодержца со взяточничеством, носившая на первых порах весьма решительные формы, обернулась небывалым разрастанием бюрократического аппарата.
Виктор Лопатников. «Горчаков».
* * *
Жан Виктор Адам.
«Николай I, император Всероссийский».
1830-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Строгости цензуры в николаевское время превосходили всякое вероятие. Кроме главной цензуры существовало около 20 специальных. Требовалось исключительно счастливое расположение звезд, чтобы книга беспрепятственно прошла сквозь Сциллу и Харибду цензоров. И даже те произведения, которым удалось увидеть свет, могли быть изъяты и уничтожены: существовал еще один орган - «Комитет 2 апреля 1848 года для надзора за печатью и наблюдающих за нею учреждений», то есть надзор над надзирающими…
Эти обстоятельства приводили в состояние особой тревоги цензоров, которым приходилось прочитывать произведения «от корки до корки». Разумеется, это было беспокойство за собственную судьбу и карьеру. «Страшный умысел», «злые козни» мерещились им и в безобидных сказках для детей, и в сугубо научных исследованиях. У правительственных чиновников, призванных контролировать литературный процесс и, следовательно, нести ответственность за его «чистоту», постепенно стало вызывать раздражение само писательское дело. С. С. Уваров, министр народного просвещения в годы правления Николая I, искренне хотел, чтобы «русская литература прекратилась», а сам главный цензор желал бы «вывести романы из России, чтобы никто не читал романов». А. В. Никитенко писал в 1830 году в своем дневнике: «Истекший год вообще принес мало утешительного для просвещения в России. Над ним тяготел унылый дух притеснения. Многие сочинения в прозе и стихах запрещались по самым ничтожным причинам, можно сказать, даже без всяких причин, под влиянием овладевшей цензорами паники» (*Никитенко А. В. Дневник. В 3 т. Л., 1955. Т. 1. С. 95.).
Лицейскому другу Пушкина и Горчакова талантливому поэту и литератору А. А. Дельвигу в том же 1830 году запретили издавать «Литературную газету», его любимое детище, что буквально подкосило его. Поэт тяжело заболел и вскоре умер.
«Предписания», «предупреждения в неблагомыслии и неблагонадежности», запреты на печатание, закрытие изданий, аресты и полицейский надзор - такие методы применялись властью для усмирения общественной мысли. Жертвами становились литераторы, издатели и даже сами цензоры, пропустившие в печать не только произведения, но и отдельные строки, допускающие произвольное толкование текста… Однако именно в эти мрачные годы вышли в свет творения Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Некрасова, Белинского. Именно в этих условиях читающая публика получила возможность приобрести в книжных магазинах Петербурга поэму Гоголя «Мертвые души» (1842), роман Лажечникова «Опричник» (1843), повести Герцена «Кто виноват?» (1845), Достоевского «Бедные люди» (1846), Григоровича «Антон Горемыка» (1847), Гончарова «Сон Обломова» (1849), Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело» (1848), Тургенева «Месяц в деревне» (1850). Стало быть, и в цензурном ведомстве были люди просвещенные, находившие в себе мужество с риском для собственной карьеры брать на себя немалую ответственность.
Виктор Лопатников. «Горчаков».
* * *
«Император Николай I верхом на лошади».
XIX век.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Разве был после Николая I хотя бы один правитель или власть имущий, гордившийся тем, что он — инженер? У нас этого государя представляют личностью в значительной степени одиозного типа, символом тупой реакции. Но как раз при нём развернулась в полной мере политика народного просвещения. В центральной России для крестьян были открыты первые волостные начальные народные училища. В городах же политика Николая Павловича была направлена на преимущественное развитие специальных технических учебных заведений. Именно Николай I заложил основы инженерного образования в России, хотя, как водится, плодов этого труда сам уже не увидел.
Анатолий Вассерман, Нурали Латыпов. «Самые интересные факты, люди и казусы всемирной истории, отобранные знатоками».
* * *
«Николай I, Александра Фёдоровна и Константин Николаевич в море на прогулке».
Литография с оригинала Г. Дау.
1830-1840-е.
Генрих Шмид.
«Конные портреты императора Николая I и императрицы Александры Фёдоровны».
1842.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
/00.jpg)
