Николай I

в живописи и литературе

 

А. Рокштуль.
«Великий князь Николай Павлович».
1806.

 

Орест Адамович Кипренский.
«Портрет великого князя Николая Павловича».
1814.
Государственный музей-заповедник Гатчина.

НИКОЛАЙ I (25.06.1796-18.02.1855 гг.) – император всероссийский с 14 декабря 1825 г.

Николай I был третьим сыном императора Павла I, младшим братом императора Александра I и великого князя Константина Павловича. Сразу после рождения его записали на военную службу. В 1800 г. Николая Павловича назначили шефом лейб-гвардии Измайловского полка, и с тех пор он носил только измайловский мундир. В юности Николай с большим интересом изучал военные науки – артиллерию, фортификацию, тактику, стратегию. Более всего он любил инженерное дело. Достигнув совершеннолетия, Николай Павлович должен был стать во главе инженерного ведомства России.

В 1817 г. он женился на прусской принцессе Шарлотте, принявшей православие с именем Александры Федоровны. В 1823 г. император Александр I, у которого не было детей, подписал Манифест, объявлявший наследником престола Николая Павловича, т. к. великий князь Константин Павлович не желал царствовать. Манифест был секретным, он не был опубликован и поэтому не имел силы.

27 ноября 1825 г., когда из Таганрога пришло известие о кончине Александра I, петербургский генерал-губернатор М. А. Милорадович отказался признать новым государем Николая Павловича и настоял на принесении присяги Константину. Николай присягнул первым, его примеру последовали высокопоставленные генералы, гвардия и Сенат. В свою очередь, Константин Павлович присягнул брату Николаю и подтвердил свое отречение в письмах к Николаю Павловичу и матери – вдовствующей императрице Марии Федоровне. Узнав о военном заговоре офицеров, Николай Павлович 12 декабря 1825 г. принял решение объявить себя императором. Вечером 13 декабря 1825 г. Государственный совет присягнул Николаю I, а утром 14 декабря 1825 г. – другие высшие государственные учреждения. В тот же день на Сенатской площади Петербурга произошло восстание декабристов. Николай лично руководил подавлением восстания. В Манифесте от 13 июля 1826 г. Николай I осудил «дерзостные мечтания, всегда разрушительные», но заявил о намерении проводить реформы.

В сентябре 1826 г. в Москве состоялась коронация Николая I. В 1826 г. он основал Второе отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, которое к 1833 г. подготовило 15 томов нового Свода законов Российской империи. Но император отказался от проведения радикальных реформ. Он не решался отменить крепостное право, опасаясь недовольства дворянского общества. Но крестьянский вопрос оставался в центре его внимания. Николай I был убежденным противником крепостного права. В годы его царствования действовало 9 секретных комитетов, разрабатывавших проекты отмены крепостного права. Он одобрил проведение реформы государственной деревни, подготовленной П. Д. Киселевым, издал ряд указов, расширявших личные и имущественные права крепостных крестьян (указ об обязанных крестьянах 1842 г. и др.).

Не доверяя дворянству, Николай I сделал своей опорой разветвленный бюрократический чиновничий аппарат, хотя и гневно сетовал на то, что «столоначальники правят Россией». Он старался назначать на высшие государственные посты людей военных, доказавших свою преданность. При Николае I усилился политический сыск. Созданное в 1826 г. Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии взяло под тайный надзор настроения, царившие в обществе.

Николай I обладал огромной работоспособностью и личным мужеством. В 1831 г. он сам усмирил холерные бунты в Петербурге и в военных поселениях Новгородской губернии, убедив бунтующих покориться властям.

В начале 1830-х гг. Николай I одобрил основы новой государственной идеологии – теории «официальной народности». Провозглашалось, что традиционными началами русской государственности являются Православие, Самодержавие, Народность.

В царствование Николая I Россия добилась немалых военных и внешнеполитических успехов. Были победоносно завершены войны с Персией (1826-1828 гг.) и Османской империей (1828-1829 гг.). под протекторат России перешли Дунайские княжества. В 1833 г. Россия на несколько лет установила свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Николай I, прозванный «последним рыцарем Европы», укреплял военный и политический союз России с Пруссией и Австрией. В 1849 г. он по просьбе австрийского правительства направил свои войска для подавления революции в Венгрии (Венгерский поход).

Николай I стремился возродить «законный порядок» в Европе после революций 1848-1849 гг., но не смог предотвратить возникновения мощной антирусской коалиции в составе Великобритании, Франции и других государств. Выступление сильнейших европейских держав на стороне Турции в Крымской войне 1853-1856 гг., неудачи русских войск в Крыму стали для Николая I тяжелым ударом и приблизили его кончину. Перед смертью он завещал наследнику отменить крепостное право.

Школьная энциклопедия. Москва, «ОЛМА-ПРЕСС Образование». 2003 год.

* * *

 

«Николай и Александра после свадьбы в 1817 году».

 

Неизвестный художник. Копия с оригинала Франца Крюгера.
«Портрет императрицы Александры Фёдоровны, супруги Николая I».
Середина XIX века.
Государственный музей-заповедник, Гатчина.

 

Джордж Доу.
«Портрет великого князя Николая Павловича».
1821.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Николай Павлович, Никс, – прямой, сухой, как сосна, с необыкновенно правильными чертами лица, но с таким выражением, как будто вечно на кого-то дуется: «Аполлон, страдающий зубною болью», – сказал о нем кто-то.

Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. Александр Первый».

* * *

Вообще был доволен своею наружностью. «Аполлон Бельведерский» – называли его дамы. Несмотря на двадцать семь лет, все еще худ худобой почти мальчишеской. Длинный, тонкий, гибкий, как ивовый прут. Узкое лицо, все в профиль. Черты необыкновенно правильные, как из мрамора высеченные, но неподвижные, застывшие. «Когда он входит в комнату, в градуснике ртуть опускается», – сказал о нем кто-то. Жидкие, слабо вьющиеся, рыжевато-белокурые волосы; такие же бачки на впалых щеках; впалые, темные, большие глаза; загнутый, с горбинкой нос; быстро бегущий назад, точно срезанный, лоб; выдающаяся вперед нижняя челюсть. Такое выражение лица, как будто вечно не в духе: на что-то сердится, или болят зубы.

«Аполлон, страдающий зубною болью», – вспомнил шуточку императрицы Елизаветы Алексеевны, глядя на свое угрюмое лицо в зеркале; вспомнил также, что всю ночь болел зуб, мешал спать. Вот и теперь – потрогал пальцем – ноет; как бы флюс не сделался. Неужели взойдет на престол с флюсом? Еще больше огорчился, разозлился.

– Дурак, сколько раз я тебе говорил, чтоб взбивать мыло как следует! – закричал на генерал-адъютанта Владимира Федоровича Адлерберга или попросту «Федорыча», который служил ему камердинером. – И вода простыла! Бритва тупая! – отодвинул чашку и отшвырнул бритву.

Федорыч засуетился молча. Черномазый, полный, мягкий, как вата, казался увальнем, но был расторопен и ловок.

«Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. 14 декабря».

* * *

 

Егор (Георг) Иванович Ботман.
«Портрет великого князя Николая Павловича».
1820-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Еще новость: великий князь Николай – наследник престола. Я узнала об этом из случайного разговора Nixe и Alexandrine с императрицей-матерью, в моем присутствии, – вообще мною не стесняются. Императрица спросила меня:

– Разве вам государь ничего не говорил?

Она видела, как мне стыдно и больно: может быть, для того и начала разговор.

Опять Карамзин рассказал мне все под большим секретом: боится, что государь узнает и будет сердиться.
Николай – наследник, это дело решенное; Константин уже отрекся от престола, и государь, может быть, еще при жизни своей, отречется в пользу Николая. Манифест, завещание или что-то в этом роде спрятано где-то, и пока никому ничего неизвестно.

- По тайному завещанию, передают из рук в руки Россию, как частную собственность. Судьба народа считается делом домашним: после смерти хозяина раскроют завещание и узнают, чья Россия.

- Не могу привыкнуть к этой новости Николай, Никс – самодержец Российский!

Как сейчас помню драки маленького Никса с Мишелем. Никс был бедовый мальчишка: в припадке злости рубил топориком игрушки, бил палкой и чем ни попало бедного Мишеньку. Однажды, ласкаясь к учителю, укусил его за ухо; был, однако, трусишкою: от грозы под кровать прятался, а когда ему надо было вырвать кривой зуб, так боялся, что несколько дней плакал, не спал и не ел. Зато, еще мальчиком, делал ружейные приемы, как лучший ефрейтор. Я и впоследствии никогда не видывала книги в его руках: единственное занятие – фронт и солдаты.

– Я не думал вступать на престол, – говорит сам, – меня воспитывали, как будущего бригадного.

Уже молодым человеком, в Твери, в саду великой княгини Екатерины Павловны, статую Аполлона взорвал порохом, в виде забавы. Он и сам хорош, как Аполлон, только все что-то не в духе: Аполлон, страдающий зубною болью.

Недавно, на ученье, перед фронтом, обозвал офицеров «свиньями» и грозил всех «философов» вогнать в чахотку.

Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. Александр Первый».

* * *

 

Пётр Степанович Петровский.
«Император Александр I с великими князьями Николаем, Михаилом, Константином Павловичами на конной прогулке».
Вторая половина 1830-х - начало 1840-х.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Император Павел I назначил пятимесячного младенца Николая шефом лейб-гвардии конного полка в чине генерал-лейтенанта. Мальчик, прежде чем научился ходить, бил в барабан и махал игрушечной сабелькой. А когда подрос, вскакивал с постели по ночам, чтобы постоять с ружьем. Никогда ничего не хотел знать, кроме солдатиков. Воспитатель великих князей, дядька Ламсдорф, бил мальчиков по голове ружейным шомполом так, что они почти лишались чувств. «Бог ему судья за бедное образование, нами полученное», – говаривал впоследствии сам Николай.

Никогда не готовился быть наследником; лет до двадцати не имел никаких служебных занятий, и все его знакомство с светом было в дворцовых передних и в секретарской комнате. «Бешен, как Павел, и злопамятен, как Александр». Правда, умен; но ума-то его и боялись пуще всего: чем умнее, тем злее.
В совершенстве усвоил прусский военный устав и вообще был немец. Предсказывали, что со вступлением его на престол немцы наводнят Россию, которая и без того уже кажется «почти завоеванной».

«Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. 14 декабря».

* * *

 

Неизвестный литограф.
«Николай I и императрица Александра Фёдоровна в коляске у сада Аничкова дворца».
Начало 1820-х.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

 

Василий Голике.
«Портрет великого князя Николая Павловича».
1820-е.

Осенью 1825 года внезапно оборвалось царствование Александра I, которое принесло России столько плодотворных реформ и перемен, столько блистательных побед.

Царь скончался неожиданно, в далеком Таганроге, на берегу Азовского моря. Случилось это 19 ноября. Только 25 ноября привез курьер в столицу известие о смерти самодержца. Александр умер бездетным. По закону его наследником должен был быть следующий брат, Цесаревич Константин Павлович, который был наместником в Варшаве. Он был женат морганатическим браком на польке, Жанете Грудзинской, получившей от Александра титул княгини Лович. Отчасти из-за этого брака, но главным образом потому, что это не соответствовало его характеру, в. к. Константин Павлович царствовать не хотел. 14 января 1822 года он послал Александру отреченье, в котором объяснял, что «не чувствует в себе ни тех дарований, ни тех сил духа, которые для Царя необходимы». Александр скрыл это отреченье ото всех, даже Николая Павловича не нашел нужным предупредить, что его ждет корона. Полтора года спустя после отреченья Константина Царь поручил митрополиту Филарету составить манифест о назначении в. к. Николая Павловича престолонаследником. 16 августа 1823 года Александр манифест этот подписал и поручил митрополиту положить его в особый ковчег для хранения важных государственных актов, стоявший в Успенском соборе в Москве. 29 августа манифест был положен в ковчег, но об этом знали только граф Аракчеев и князь А. Н. Голицын. Опять ничего не сказали в. к. Николаю Павловичу.

Спустя некоторое время он навестил брата Константина в Варшаве и был удивлен, что он как-то странно с ним обращается, оказывает ему слишком большой почет да еще величает царем Мирликийским. Особого значения Николай Павлович этому не придал. Константин и младший их брат Михаил унаследовали от Павла Петровича склонность к балагурству, к шуткам, легко переходившим в шутовство. Их шутки всерьез не принимались. У Николая Павловича мало было юмора, да ему и в голову не пришло, что за кривлянием Константина скрывается государственная тайна первейшей важности.

Получив известие о смерти Александра, великие князья, царская фамилия, армия, сенат, синод, чиновники всех ведомств принесли 27 ноября присягу императору Константину. С этого дня приказы издавались от его имени. И вдруг пришло из Варшавы от Константина письмо Николаю Павловичу, где он писал о своем отречении и обращался к Николаю как к царю. Письмо было довольно бессвязное, отреченья, написанного в форме государственного акта, в нем не было. Это усилило беспорядок в умах. Никто не знал, как быть с присягой. Николай продолжал себя считать подданным императора Константина. Он боялся, что в народе возникнет подозрение, что он, пользуясь отсутствием старшего брата, стремится самовольно захватить престол, и отправил в Варшаву младшего брата, великого князя Михаила Павловича, чтобы получить от Константина формальное отреченье. Варшава была далеко. Дороги были скверные, и великий князь вернулся только 14 декабря, рано утром, когда судьба России решалась уже не грамотами, а писалась кровью на улицах столицы.

Десять лет спустя император Николай I в назидание своим детям написал записку об этих днях междуцарствия и о 14 декабря. Историки декабрьского движения скупо ссылаются на этот документ, а между тем в нем ряд подробностей, рисующих ход событий, которые отчасти предопределили характер Николаевского царствования, наложили печать на личность самодержца, а через него и на судьбу Пушкина.
29-летний офицер, третий сын в царской семье, Николай не ждал короны и не искал ее. После смерти Александра, к которому он был очень привязан, он, еще не став царем, уже почувствовал всю тягость ответственности за русскую державу. Перед ним встал призрак смуты. Фельдъегерь привез от Константина новое письмо, подтверждающее, что он себя царем не считает. И опять оно носило частный характер, точно разговор шел о разделе семейной вотчины, а не царства. Опять у Николая не было в руках акта, пригодного для опубликования, хотя нежелание Константина царствовать уже не вызывало никаких сомнений. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, которую Николай держал в курсе своих сомнений, сказала ему: «Склонитесь перед волею вашего брата».

«Прежде чем склониться перед ним, соблаговолите объяснить мне, почему я это должен сделать? Я не знаю, кто приносит большую жертву, тот, кто отказывается от трона при таких обстоятельствах, или тот, кто соглашается стать царем».

Затягивать такое неопределенное положение становилось опасным. Решено было назначить новую присягу на 14 декабря. За два дня до этого, 12 декабря, Николая разбудили и передали ему пакет, присланный из Таганрога генералом Дибичем, начальником главного штаба, который состоял при Александре до самой кончины. На конверте было написано: Срочно, особо важно. Адресован конверт был Его Императорскому Величеству, без имени. После некоторых колебаний Николай пакет вскрыл.

В нем были донесения унтер-офицера уланского полка Шервуда и капитана Вятского полка Майбороды. Оба проникли в тайное общество, чтобы следить за его членами. Они доносили о задачах и составе общества. В пакете также было донесение самого Дибича, что «за несколько дней до кончины своей покойный Император велел ему  арестовать членов Южного общества – Вадковского, Пестеля и кн. С. Волконского». Сообщая об этом в своих записках, Николай Павлович прибавил:

«Только тогда почувствовал я в полной мере всю тяжесть своей участи и с ужасом вспомнил, в каком находился положении. К кому мне было обратиться – одному, совершенно одному, без совета».

Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.

* * *

 

Джордж Доу.
«Портрет великого князя Николая Павловича».
1820-е.

Подошел к столу, отпер ящик и вынул пакет с надписью: «О самонужнейшем. Его Императорскому Величеству в собственные руки». Это был привезенный накануне Фредериксом из Таганрога донос генерала Дибича.

– На, прочти. Тут еще целый заговор.

– Во второй армии? Тайное Общество подполковника Пестеля? – спросил Бенкендорф, не раскрывая пакета.

– А ты уже знаешь? – удивился, почти испугался Николай; «Вот он какой! На аршин под землей видит!»

– Знаю, ваше величество. Еще в двадцать первом году имел счастье представить о сем донесении покойному государю императору.

– Ну, и что ж?

– Изволили оставить без внимания. Четыре года пролежала записка в столе.

– Хорошенькое наследство оставил нам покойник, – усмехнулся Николай злобно.

«Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. 14 декабря».

* * *

 

В. Н. Максутов.
«Николай I перед строем лейб-гвардии Саперного батальона во дворе Зимнего дворца 14 декабря 1825 года».
1861.

В Петербурге также все, начиная от великого князя Николая, охвачены паникой. Он узнает о смерти брата 27 ноября от фельдъегеря, прибывшего в большую церковь во время молебна о здравии императора. Александр недавно уведомил Николая, что назначил его наследником престола, но не обмолвился о существовании манифеста. Поэтому, не зная, каковы были окончательные распоряжения покойного, Николай немедленно присягает Константину и приводит к присяге дворцовые караулы и войска Петербурга. Между тем весть о кончине Александра доходит и до Константина, который, зная о своем акте отречения, присягает Николаю. В результате возникает короткий период междуцарствия: в России два царя, один столь же законный, как и другой. Хотя князь Голицын передает Николаю точное содержание манифеста, великий князь отказывается принять трон без личного объяснения с братом и торопит Константина приехать в Петербург. А Константин не считает свой приезд в Петербург необходимым и настаивает на том, чтобы брат принял власть. Курьеры галопом носятся между Петербургом и Варшавой. Понимая всю серьезность положения, третий брат, великий князь Михаил, выполняет роль посредника между двумя старшими братьями, которые, демонстрируя величие души, перебрасываются, как мячиком, короной Российской империи.

Наконец, 12 декабря вечером Николай получает через фельдъегеря категорический отказ Константина, не желающего ни царствовать, ни утруждать себя приездом в столицу. Пусть, там, наверху, выпутываются без него! Наступает момент, когда Николай должен предложить войскам, уже присягнувшим его брату, принести новую присягу – лично ему. Он не скрывает от себя, как опасно призвать простых и суровых людей нарушить только что данную клятву верности. Впрочем, его предупредили, что готовится вооруженное выступление. Тайные общества решили воспользоваться волнением в армии и перейти к действиям. «Послезавтра утром, – пишет Николай генералу Дибичу, – я или государь, или без дыхания. Я жертвую собой для брата; счастлив, если, как подданный, исполню его волю. Но что будет с Россией? Что будет в армии?»

И действительно, 14 декабря утром офицеры, члены Северного общества, поднимают преданных им людей на восстание под предлогом, что Николай – узурпатор. Лейб-гвардии Московский полк и гренадерский гвардейский полк выходят из казарм с оружием в руках и выстраиваются на Сенатской площади около памятника Петру Великому. Вскоре к ним присоединяются моряки – Гвардейский морской экипаж. Толпы любопытных заполняют площадь. Одни кричат: «Ура, Константин!» Другие: «Ура, Константин и конституция!» Они думают, что конституция – имя жены Константина. Напротив мятежников выстраиваются войска, присягнувшие Николаю. Новый император лично прибывает на Сенатскую площадь, Граф Милорадович, генерал-губернатор Петербурга, уговаривает солдат разойтись, но падает, смертельно раненый выстрелом из пистолета. Кавалергарды, верные новому царю, наступают на ряды восставших, но их кони скользят по обледенелой земле, а беглый ружейный огонь заставляет отступить. Тогда Николай скрепя сердце соглашается пустить в ход артиллерию. Нескольких залпов картечи достаточно, чтобы рассеять и любопытных, и мятежников. В одно мгновение стройные ряды солдат дрогнули, началось беспорядочное бегство. Николай, став хозяином положения, пишет брату: «Дорогой, дорогой Константин, ваша воля исполнена: я – император, но какой ценой, великий Боже, ценой крови моих подданных». Той же ночью по его приказу начинаются аресты. Имена главарей известны Следственной комиссии от доносчиков. Сто двадцать заговорщиков брошены в тюрьмы и предстают перед Верховным судом, составленным из членов Государственного совета, Сената и Синода. Трибунал приговаривает пятерых вождей к смертной казни через повешение (*К смертной казни приговорены Павел Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Кондратий Рылеев и Петр Каховский.), остальных к каторжным работам в Сибири. Так заканчивается дело тех, кого уже называют «декабристами». Высмеивая благородные иллюзии этих революционеров, большинство которых принадлежит к знатнейшим русским фамилиям, граф Ростопчин острит: «Обыкновенно сапожники устраивают революции, чтобы сделаться господами, а у нас господа захотели сделаться сапожниками».

Анри Труайя. «Александр I. Северный сфинкс».

* * *

 

«Николай I на Сенатской площади 14 декабря 1825 года».

 

Неизвестный художник.
«Николай I».
1826.

Арестованных мятежников отвозили сначала в Зимний дворец, оттуда в крепость. Революции редко происходят на глазах у тех коронованных особ, которых революционеры пытаются свергнуть, а Николай Павлович был в самой гуще мятежных войск, сам защищал от них свою корону, свой дворец, свою семью, свое государство. Немудрено, что, когда началось судебное следствие, он и в нем принял близкое, хотя уже не руководящее, участие. Он присутствовал на первом ночном опросе декабристов. Большинство из них он лично знал, отправлял с ними полковую службу, танцевал с ними на балах, вместе ухаживал за хорошенькими женщинами. Теперь эти офицеры, которые не раз несли во дворце охранную службу, стояли перед царем со связанными руками, как преступники. Это была уже не гвардия, это были враги, чьи пули за несколько часов перед тем свистали вокруг царской головы. Можно ли удивляться, что в эту ночь Николай осыпал их упреками и угрозами.

Из дворца их везли через Неву в крепость. Николай из своих окон видел ее кирпичные стены, за которыми в мрачных, сырых казематах сидели пленные декабристы, для одних – герои, для Царя – враги отечества. Сурово расправился он с мятежниками. Но 30 лет спустя, когда Севастопольская кампания открыла ему глаза на хищения, на взятки, на злоупотребления в армии и администрации, которые прятались под покровом самодержавного великолепия и льстивой лжи, Николай с горечью сказал:

– Мои друзья декабристы никогда бы этого не сделали.

Он признавал их честность, но был враждебен их политическим идеям, считал их безумцами и государственными преступниками.

Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.

* * *

 

Неизвестный художник.
«Коронация Николая I в Успенском соборе в Москве».
Первая половина XIX века.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

 

Неизвестный гравёр.
«Коронация Николая I».
Около 1826.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

 

Луи Куртэн, Жан Виктор Адам.
«Коронация Николая I в Успенском соборе в Москве».
1828.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

 

«Народное празднество на девичьем поле во время коронации Николая I в 1826 году».

На приезжих из деревни коронационная Москва производила ошеломляющее впечатление. В один день с Пушкиным туда приехал С. Т. Аксаков. Он писал: «Москва еще полна гостей, съехавшихся на коронацию со всей России, из Петербурга, из Европы, гудела в тишине темной ночи. Десятки тысяч экипажей, скачущих по мостовым, крик и говор еще не спящего четырехсоттысячного населения производили такой полный хор звуков, который нельзя передать никакими словами. Над всей Москвой стояла беловатая мгла, сквозь которую светились миллионы огоньков. Бледное зарево отражалось в темном куполе неба, и тускло сверкали в нем звезды. В эту столичную тревогу, вечный шум, гром, движение и блеск переносил я из спокойной тишины деревенского уединения скромную судьбу мою и моей семьи».

Москва всегда умела и любила праздновать. Приезд двора и коронация дали для этого отличный повод. Русская знать и иностранные послы соперничали между собой в пышности приемов. Долго шли споры о том, кто лучше принял Царя – английский посол – герцог Девонширский – или посол французский, герцог Рагузский? У кого ярче были освещены палаты, где искуснее играли крепостные музыканты, у князя Юсупова или у графини Анны Орловой-Чесменской? Она разослала более тысячи приглашений. Такого количества танцоров ее зала не могла вместить. Графиня велела настлать паркет в огромном манеже, где ее отец объезжал своих знаменитых рысаков. Одной из главных трудностей приемов было освещение. Вся Москва говорила о том, что в манеже графини Орловой горело более 7000 свечей, да еще восковых.

Она воскресила пышность Екатерининских дней, устроила все так роскошно, что суровый монах Фотий, под духовной властью которого спасала свою душу скромная, аскетически набожная дочь вельможи, велел ей после бала омыть грех светских утех усердными молитвами и сугубо щедрыми вкладами в монастырские церкви.

На этот бал Пушкин уже, вероятно, попал. Он упомянул о нем во французском письме к П. А. Осиповой, где описал гуляние, устроенное для народа:

«Сегодня, 15 сент., у нас большое народное гулянье. На Девичьем поле поставлено три версты столов, пироги поставляют саженями, как дрова. Так как пироги пекли несколько недель тому назад, их будет трудно проглотить и переварить, но почтенной публике предоставят фонтаны вина, чтобы их размочить» (15 сентября 1826 г.).

Коронационные празднества завершились колоссальным фейерверком. Все небо над Москвой горело огнями. Было сразу пущено 140 тысяч ракет, которые огненными буквами чертили над головой Царя и Царицы их вензеля. Этими огненными потехами завершилась официальная программа. Двор уехал в Петербург.

Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.

* * *

 

Иван Андреевич Винберг?
«Портрет императора Николая I».
1826-1830.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Экономный государь

Не знаю, кто сказал государю, что я хорошо играю в карты, но на одном из вечеров Николай I подошёл ко мне и попросил разрешения сесть рядом. Партнёры бывают в претензии, что он плохо играет в карты, объяснил своё желание Николай Павлович. Я, признаться, сомневалась, что он будет следовать моим советам, однако постаралась сделать всё, что в моих силах. Игра государем была проиграна, а его партнёр граф С. Ф. Апраксин выразил своё недовольство. Прошло какое-то время. Однажды государь вошёл в кабинет императрицы, где граф Шувалов монотонно читал вслух какую-то книгу. Я поинтересовалась, почему он лишает себя удовольствия играть в карты.

- Я больше не играю! – решительно ответил государь и объяснил причину: - Я распорядился подать счёт своего проигрыша и, увидев, что проиграл три тысячи рублей, дал себе слово больше никогда не играть. Скольким бедным семьям этими деньгами можно было оказать помощь!

Я не удержалась и сказала: мол, неужели ради своего отдыха и развлечения государь не может себе позволить издержать такую небольшую сумму?!

- Нет, - отрезал государь, - я считаю это грехом.

С этого дня он действительно никогда больше не играл.

Из воспоминаний М. А. Паткуль. «Чудеса и приключения» №10 2011 год.

* * *

 

Неизвестный гравёр.
Десять крупных медальонов на одном листе с портретами Николая I, Александры Федоровны и великих князей и княжен.
1827.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

 

Януарий Суходольский.
«Николай I делает смотр войскам под Варной в 1827 году».
1828-1830-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Каждое утро, после молитвы, имел обыкновение играть военную зорю на корнет-а-пистоне. Считал себя музыкантом; любил сочинять военные марши. На Потсдамских маневрах мастерски трубил сигналы, пока рота его высочества, Прусского наследного принца, производила учение на площади.

«Дмитрий Мережковский. «Царство Зверя. 14 декабря».

* * *

 

«Николай I на биваках».
Народная картинка.
1829.

Вот интересное свидетельство прусского канцлера Бисмарка: «Как он ‹Николай› понимал свои отношения с собственными подданными, явствует из одного факта, о котором рассказал мне сам Фридрих-Вильгельм IV. Император Николай попросил его прислать двух унтер-офицеров прусской гвардии для прописанного врачами массажа спины, во время которого пациенту надлежало лежать на животе. При этом он сказал: «С моими русскими я всегда справлюсь, лишь бы я мог смотреть им в лицо, но со спины, где глаз нет, я предпочел бы все же не подпускать их». Унтер-офицеры были предоставлены без огласки этого факта, использованы по назначению и щедро вознаграждены. Это показывает, что, несмотря на религиозную преданность русского народа своему царю, император Николай не был уверен в своей безопасности с глазу на глаз даже с простолюдином из числа своих подданных; проявлением большой силы характера было то, что он до конца своих дней не дал этим переживаниям сломить себя» (*Бисмарк О. Мысли и воспоминания. М, 1940. Т. 1. С. 159.).

Ближайшие друзья и помощники императора на всем протяжении его царствования - по преимуществу дворяне немецкого происхождения. Своим он мало доверял или не доверял вовсе, выразив свой подход к подбору кадров предельно лаконично: «Российские дворяне служат России, немецкие - мне».
Главноуправляющими в Российской империи стали в ту эпоху Бенкендорф, Нессельроде, Клейнмихель и другие…

Виктор Лопатников. «Горчаков».

* * *

 

«Николай I объявляет своей гвардии о восстании в Польше (1830 год)».

 

Илья Ефимович Репин.
«Император Николай I и императрица Александра Фёдоровна».
1907-1908.

Николай I женился по любви и с женой жил очень дружно. Но он любил болтать с хорошенькими женщинами, танцевать с ними, кокетничать, возбуждать между ними соревнование, дразнить их, интриговать на маскарадах, до которых он был большой охотник. В Пушкинскую эпоху у него как будто еще не было любовных связей. Во всяком случае, молва еще не называла ни одного имени.

Ариадна Тыркова-Вильямс. «Жизнь Пушкина». Том второй. 1824-1837.

* * *

 

... 2 3 4

 

НИКОЛАЙ I (1796-1855)

ЖИВОПИСЬ. АЛФАВИТНЫЙ КАТАЛОГ.

 

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: