Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре человека отделились и во весь опор подскакали под самую крепость.
Меня притащили под виселицу.
Гляжу: Савельич лежит в ногах у Пугачёва.
Он услышал: «А кто это у тебя охает, старуха?»
Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, - всё потрясло меня каким-то пиитическим ужасом.
«Читай вслух», - сказал самозванец, отдавая ему бумагу.
Между тем собирались и прочие приглашённые.
Я встал и, в коротких словах описав сперва Пугачёва и шайку его, сказал утвердительно, что самозванцу способа не было устоять противу правильного оружия.
Однажды, когда удалось нам как-то рассеять и прогнать довольно густую толпу, наехал я на казака, отставшего от своих товарищей; я готов был уже ударить его своею турецкую саблею, как вдруг он снял шапку и закричал: «Здравствуйте, Пётр Андреич! Как вас бог милует?»
Не зная пароля, я хотел молча проехать мимо их; но они меня тотчас окружили, и один из них схватил лошадь мою за узду.
Две молодые казачки, дочери хозяина избы, накрыли стол белой скатертью, принесли хлеба, ухи и несколько штофов с вином и пивом, и я вторично очутился за одною трапезою с Пугачёвым и с его страшными товарищами.
Швабрин упал на колени…
Караульные не думали меня удерживать, и я прямо вбежал в комнату, где человек шесть гусарских офицеров играли в банк.
Он хотел меня развеселить; я думал себя рассеять: мы провели день шумно и буйно и вечером выступили в поход.
Генерал велел нас вывести.
Марья Ивановна встала и почтительно её благодарила.
Здесь прекращаются записки Петра Андреевича Гринёва. Из семейственных преданий известно, что он был освобождён от заключения в конце 1774 года, по именному повелению, что он присутствовал при казни Пугачёва, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мёртвая и окровавленная, показана была народу.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: