Писатели

в живописи и литературе

 

В. М. Конашевич.
«Портрет писателя Михаила Алексеевича Кузмина».
1912.

В. М. Конашевич. "Портрет писателя Михаила Алексеевича Кузмина". 1912.

 

Василий Андреевич Тропинин.
«Портрет писателя Юрия Федоровича Самарина в охотничьем костюме».

Василий Тропинин. Портрет писателя Юрия Фёдоровича Самарина в охотничьем костюме. 1846.

 

Василий Григорьевич Перов.
«Портрет писателя А. Ф. Писемского».
1869.

Василий Перов. Портрет писателя А. Ф. Писемского. 1869.

В альбом К. Ш…

Писатель, если только он
Волна, а океан – Россия,
Не может быть невозмущен,
Когда возмущена стихия.
Писатель, если только он
Есть нерв великого народа,
Не может быть не поражен,
Когда поражена свобода.

Я. Полонский. 1864 год.

* * *

 

Василий Григорьевич Перов.
«Портрет писателя Ивана Сергеевича Тургенева».
1872.

Василий Перов. Портрет писателя Ивана Сергеевича Тургенева. 1872.

Писатель:

Тот, кто пишет литературные произведения.

Знайте, что быть писателем в наши дни – великое счастье, ибо – Вас будет читать народ! (М. Горький. Письмо А. С. Черемнову, 7 февраля 1907.)

Словарь русского языка. Москва, «Русский язык». 1984 год.

* * *

 

Василий Григорьевич Перов.
«Портрет писателя Сергея Тимофеевича Аксакова».
1872.

Василий Перов. Портрет писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. 1872.

 

Василий Григорьевич Перов.
«Портрет писателя Федора Михайловича Достоевского».
1872.

Василий Перов. Портрет писателя Фёдора Михайловича Достоевского. 1872.

 

Василий Григорьевич Перов.
«Портрет писателя Владимира Ивановича Даля».
1872.

Василий Перов. Портрет писателя Владимира Ивановича Даля. 1872.

 

Владимир Лукич Боровиковский.
«Портрет неизвестной в тюрбане (предположительно писательницы Маргариты де Сталь)».
1812.

Владимир Боровиковский. Портрет неизвестной в тюрбане (предположительно писательницы Маргариты де Сталь). 1812.

 

Г. С. Верейский.
«Портрет писателя А. Н. Толстого».
1947.

Г. Верейский. Портрет писателя А. Н. Толстого. 1947.

Итак, в 1934 году вышел большой сборник под названием «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», о котором выше мы уже кое-что рассказали и который успели к тому времени назвать именем того, по чьему прямому приказу на рабской стройке погибли сотни тысяч заключенных. Это огромный том, весь от начала до конца создан лучшими писателями, какими тогда располагала советская литература. Гениальный палач-людовед придумал такой зловещий фарс, какой был для него в высшей степени характерен: заставил самых известных писателей присягнуть публично, на бумаге, не только на верность себе (в который уже раз!), но и своей кремлевской опричнине. Он поручил писателям торжественно, во весь голос воспеть ГУЛАГ!

Все делалось на высочайшем уровне. Сам Горький лично возглавил большую группу писателей, включавшую Л. Леонова, Вс. Иванова, А. Малышкина, Вл. Лидина, Я. Никулина, И. Ильфа, Е. Петрова, М. Пришвина, Л. Кассиля, Веру Инбер, А. Толстого, В. Катаева, Е. Габриловича, М. Зощенко, А. Безыменского, М. Шагинян и других. Суть замысла книги выразил Л. Леонов: «Может быть, самое ценное в системе Беломорстроя и, следовательно, ОГПУ — высокое искусство умно и строго щадить людей, предназначенных нашим гнусным прошлым для страшной и, вот, избегнутой роли человеческого утиля».
Ну что тут скажешь! Это воистину рекорд подлой словесной эквилибристики. Но почему же зоркий писательский глаз так обманывается на стройке канала? Нет, не может настоящий писатель не понимать, что на ней происходит! Отчасти объясняет такую заказную непонятливость высказывание Горького на ту же тему:

«Наша задача: никакой мистики, никаких чудес, педагогика ОГПУ как убедительное объяснение заключенным всего существа процессов, происходящих в стране… Мы называем себя первым литературным колхозом в СССР (имеется в виду авторский коллектив книги о канале. — В. Н.). Работа над книгой о Беломорстрое показала, насколько действительно далеко пошел процесс приближения к партии всей основной массы беспартийных советских писателей. Мы написали книгу о канале, созданном по инициативе товарища Сталина и носящем его имя. Это налагало на нас гражданскую ответственность и радостно волновало каждого участника нашего коллектива. Книга рассказывает о победе небольшой группы людей, дисциплинированных идеей коммунизма, над десятками тысяч социально вредных единиц. Эта книга рассказывает, как лечили больных; как врагов пролетариата перевоспитали в сотрудников и соратников его».

Что же это такое?! Это — гимн «великого пролетарского писателя», как тогда было официально провозглашено, Сталину и его опричнине. Как только партийные демагоги потом не использовали эту подлую писательскую книгу о Беломорстрое! Так, некий профессор С. Булатов, например, писал: «Лагеря ОГПУ и концентрационные лагеря Германии — вот два пункта, отражающие, как две капли воды, всю противоположность двух систем — системы гниющего капитализма и системы строящегося социализма». Как тут не вспомнить, что своих соотечественников даже Гитлер миллионами не уничтожал в концлагерях на рабских работах. Как тут не вспомнить, каким языком заговорила с нацистами наша пропаганда, прославляя союз Сталина с Гитлером…

Прелюбопытнейшее свидетельство о поездке писателей по каналу оставил известный в то время прозаик А. Авдеенко (разумеется, оно смогло дойти до читателей только в период гласности):

«Едим и пьем по потребностям, ни за что не платим. Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк. И это в голодный год! Ем, пью и с горечью вспоминаю поезд Магнитогорск — Москва… Всюду вдоль полотна стояли оборванные, босоногие истощенные дети, старики. Кожа да кости, живые мощи. И все тянут руки к проходящим мимо вагонам. И у всех на губах одно, легко угадываемое слово: хлеб, хлеб, хлеб…

Писатели бродят по вагонам. Хлопают пробки, звенят стаканы. Не умолкает смех и шумные разговоры… Завидую каждому взрыву смеха…»

Владимир Николаев. «Сталин, Гитлер и мы».

* * *

 

Н. П. Ульянов.
«Портрет писателя Алексея Николаевича Толстого».
1912.

Илья Репин. Портрет писателя И. С. Тургенева. 1874.

Сталина Гумилев ненавидел и насмешливо называл его «Корифей Наукович». Заводил антисоветские разговоры, читал антисоветские стихи Даниила Алылица (никогда не называя, не выдавая автора):

Чтобы нас охранять,
Надо многих нанять,
Это мало — чекистов,
Карателей,
Стукачей, палачей,
Надзирателей...
Чтобы нас охранять,
Надо многих нанять,
И прежде всего —
Писателей.

Сергей Беляков. «Гумилёв, сын Гумилёва».

* * *

 

Георг Грос.
«Портрет писателя М. Херманна-Нейсе».
1925.
Кунстхалле, Мангейм.

Георг Грос. "Портрет писателя М. Херманна-Нейсе". 1925. Кунстхалле, Мангейм.

 

Джованни Больдини.
«Портрет Вилли (писателя Анри Готье Виллара)».

Джованни Больдини. "Портрет Вилли (писателя Анри Готье Виллара)".

 

Карл Павлович Брюллов.
«Портрет писателя и политического деятеля Тарентского архиепископа Джузеппе Капечалатро».
1833-1835.

Карл Брюллов. Портрет писателя и политического деятеля Тарентского архиепископа Джузеппе Капечалатро. 1833-1835.

 

Карл Павлович Брюллов.
«Портрет графа Алексея Алексеевича Перовского (писателя Антона Погорельского)».
1836.

Карл Брюллов. Портрет графа Алексея Алексеевича Перовского (писателя Антона Погорельского). 1836.

 

Карл Павлович Брюллов.
«Портрет писателя Нестора Васильевича Кукольника».
1836.

Карл Брюллов. Портрет писателя Нестора Васильевича Кукольника. 1836.

 

Карл Павлович Брюллов.
«Портрет писателя Александра Николаевича Струговщикова».
1840.

Карл Брюллов. Портрет писателя Александра Николаевича Струговщикова. 1840.

 

Николай Николаевич Ге.
«Портрет писателя Льва Николаевича Толстого».
1884.

Николай Ге. Портрет писателя Льва Николаевича Толстого. 1884.

 

Павел Фёдорович Судаков.
«Портрет писателя Л. Леонова».
1963.

Павел Судаков. Портрет писателя Л. Леонова. 1963.

Еще в 1930 году в «Литературной газете» была сформулирована идея об общем писательском ярме: «Переводить писателя из положения кустаря-одиночки, ремесленника, в положение пролетария, члена крупного производственного коллектива». А в 1934 году открылся писательский съезд, которому суждено было образовать Союз советских писателей. Съезд открыл Горький. Прежде всего он напомнил собравшимся: «Мы выступаем в стране, освещенной гением Владимира Ильича Ленина, в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина». А после такого доклада было еще оглашено приветствие Сталину, будто о нем еще мало было сказано. Потом все выступавшие словно соревновались между собой в прославлении Сталина. Л. Леонов, например, призвал своих коллег работать так, чтобы «иметь все основания сказать, что мы достойны быть современниками Сталина». Другой ведущий прозаик того времени, А. Фадеев, заявил: «Я уже не говорю о том, чтобы сейчас кто-либо из нас почувствовал силу и возможность взять для изображения фигуру такого мощного гения рабочего класса, как Сталин». Видный политик и публицист Ем. Ярославский возопил с трибуны съезда: «Где, в каком произведении вы показали во весь рост Сталина?»

На съезде выяснилось (напомним, это было еще в 1934 году), что советской литературой, как и всем прочим советским, давно уже руководит лично товарищ Сталин, давая не только общие указания, но и разрабатывая теорию литературы! Так, критик В. Кирпотин заявил: «Свыше двух лет прошло с тех пор, как товарищ Сталин помог нам осмыслить путь развития советской литературы, указав на социалистический реализм как на основной метод». Драматург В. Киршон просил с трибуны писательского съезда партийное руководство научить, как «нужно писать тем, кто действительно хочет пользоваться методом, гениально указанным нам товарищем Сталиным». Каково?! Но мало этого! Опубликованные уже в 80-е годы архивные документы свидетельствуют о том, что Сталин лично принял самое деятельное участие в подготовке писательского съезда, вплоть до редактирования его материалов, резолюций, выступлений на нем…

Сталин позаботился не только о ярме для послушных ему писателей, но и об их прокорме. Для тех, кто принял правила партийной игры, были обеспечены блага и привилегии, удовлетворявшие как желудок, так и тщеславие. Кнутом и пряником одновременно стала, например, государственная политика тиражей художественных произведений. Считая литературу своим пропагандистским оружием, вождь не скупился на тиражи, они у нас всегда были огромными. Причем их устанавливали не в связи с читательским спросом, а по воле партийных литературных чиновников. Качество художественных произведений тут было ни при чем. Если уж не по книжным магазинам, то по библиотекам любая печатная продукция все равно расходилась, страна ведь была огромная.

Не только гонорары и тиражи составляли начинку писательского пирога. Для самых верных литературных оруженосцев партии существовала дополнительная кормушка — Сталинские премии (были учреждены в 1939 году, после 1961 года назывались государственными). Лауреатам выдавались большие премии, но самое главное было в том, что почетное звание само по себе приносило большой постоянный доход: литературная продукция сталинских лауреатов печаталась широко и оплачивалась по самым высшим ставкам. Остается вспомнить, что Сталин лично решал судьбу этих премий, подолгу участвовал в обсуждении списков кандидатов в лауреаты.

Существовало и много других способов приручения писателей (награждение орденами и почетными званиями, предоставление квартир и дач, поездки за рубеж и т. п.). Все такие благодеяния решались в каждом конкретном случае специальным сектором литературы ЦК партии и высшим руководством Союза писателей. Такой порядок не мешал, а только способствовал созданию в стенах писательской организации нездоровой обстановки подхалимажа, групповщины, зависти, подсиживания и даже стукачества.

Конечно, не все без исключения члены писательского союза только и делали, что стремились угодить партийным верхам. Многие, как могли, старались оказаться непричастными к официальной подлости или, по возможности, все-таки меньше замарать себя, но, безусловно, все, кто пробился в руководство Союза писателей, не могли не участвовать в преступных и грязных партийных играх на литературной ниве. За многие годы пребывания в Союзе писателей и работы в «Огоньке» я сталкивался с самыми разными литераторами, с некоторыми из них были у меня приятельские, а то и дружеские отношения. Случилось так, что я довольно близко познакомился с известным поэтом П. Антокольским в последние годы его жизни. Он не открещивался от всего того, что было с ним и с его страной, от него я из первых уст узнал о многом, что имело отношение к нашему литературному процессу в XX веке. Вспоминая сталинские времена, он писал:

Мы все, лауреаты премий,
Врученных в честь его,
Спокойно шедшие сквозь время,
Которое мертво.
Мы все, его однополчане,
Молчавшие, когда
Росла из нашего молчания
Народная беда.
Таившиеся друг от друга,
Не спавшие ночей,
Когда из нашего же круга
Он делал палачей…

А вот другие его строки, имеющие отношение к нашему разговору о позолоченной писательской клетке:

Я, сотрапезник общего стола,
Его огнем испепелен дотла,
Отравлен был змеиным ядом.
Я, современник стольких катастроф,
Жил-поживал, а в общем жив-здоров…
Но я состарился с ним рядом.

 

Владимир Николаев. «Сталин, Гитлер и мы».

* * *

 

Фёдор Антонович Моллер.
«Портрет писателя Николая Васильевича Гоголя».
1841.

Фёдор Антонович Моллер. "Портрет писателя Николая Васильевича Гоголя". 1841.

 

ПИСАТЕЛЬ

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА

 

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: