А. И. Зыков.
"Орлиное племя (Пушкин и декабристы)".
"Юный художник" №11-12 1995 год.
Александр Сергеевич Пушкин…
Это светлое имя входит в сознание каждого из нас уже в ранние детские годы, в пору знакомства с его сказками и стихами о природе. Сочинения Пушкина сопровождают нас всю жизнь, даря радость и духовно обогащая. Невозможно представить Россию и ее народ без Пушкина. Творчество его стало могучим импульсом для развития литературы, музыки, театра и изобразительного искусства.
Меньше четырех лет осталось до события, которое войдет большим праздником в историю культуры: Пушкин родился 26 мая (по старому стилю) 1799 года. 6 июня 1999 года будет широко отмечено 200-летие со дня его рождения.
Подготовка к юбилею уже идет. Переиздаются сочинения самого Пушкина и труды литературоведов о нем. Публикуются новые исследования пушкинистов.
Журнал «Юный художник» намерен познакомить своих читателей в предшествующее юбилею время с циклом материалов о лучших произведениях отечественной и зарубежной изобразительной Пушкинианы – с первых прижизненных портретов Пушкина до произведений скульптуры, живописи, графики, театра и кино, прикладного искусства последних десятилетий.
Наш журнал предполагает также провести конкурсы детского изобразительного творчества на темы жизни Пушкина и его сочинений. Сроки и условия конкурсов будут объявлены дополнительно.
Статья «Орлиное племя» - первая из нашего предъюбилейного пушкинского цикла.
Ведущий рубрики народный художник России А. И. Зыков.
Лето 1826 года палило жарой без дождей. Горели леса и болота. Першило в горле. Зверствовали осатанелые слепни. Бурая мгла стояла над Псковщиной. Россия сжалась в ожидании суда над декабристами. Подследственных набралось до шестисот человек.
К. Кольман.
«14 декабря 1825 года на Сенатской площади».
1830-е.
Бумага, акварель.
Государственный исторический музей.
Пушкин метался. Еще в декабре, с первой вестью о событиях на Сенатской площади, он уничтожил – на случай обыска – много писем. Их авторы могли оказаться участниками заговора. Затем в огонь полетели автобиографические записки и дневники. Они тоже «могли замешать многих и, может быть, умножить число жертв. Давила угроза ареста. Известные всей России вольнолюбивые стихи Пушкина обернулись бомбой с дымящимся фитилем.
Ни арестовывать опального поэта, ни обыскивать его дом не являлись. Что это значило? Неизвестность томила, грозила, взвинчивала. Терзала тревога за подследственных. Запертый в ссылке, Пушкин бросался из Михайловского в Святые Горы, из Тригорского в Псков, из Петровского в Опочку, снова в Псков… Как многие, он надеялся – в канун коронации – на великодушие нового монарха. но нечего было ждать от человека, которому судьба поручила хранить династию и принцип самодержавия!
И вот в Тригорском заголосили. Пришла газета с царским манифестом о приговоре и списком осужденных. Расправа с безумцами, дерзнувшими поднять руку на государственные устои, оказалась крутой: пятерым, главным, организаторам – смерть через повешение, ста двадцати одному – казематы, тюрьма и каторга с дальнейшей пожизненной ссылкой на поселение, рядовым солдатам – шпицрутены, со смертельным исходом для многих. Карающая коса широко прошлась по живому. Один из казненных, руководитель восстания Черниговского полка, герой Отечественной войны 1812 года Сергей Муравьев-Апостол, приходился двоюродным братом хозяйке Тригорского Прасковье Александровне Осиповой. Многие из осужденных обитательницам Тригорского были знакомы.
А. Зыков.
«Минувшее меня объемлет живо».
1995.
Картон, масло.
Пушкин же… Боже мой… Пушкин хорошо знал всех повешенных! А среди оставленных в живых, но из жизни вычеркнутых… Среди них Пущин, бесценный Жанно, полтора года назад навестивший однокашника в Михайловском и ясно давший тогда понять, что он, надежный и уютный Жанно, входит в тайное общество. В преступники попал и бурнопламенный, детски простодушный Виля Кюхельбекер, нелепый, порывистый и милый метроман Кюхля. И твердый рыцарь гражданского долга, брат Сергея, Матвей Муравьев-Апостол. Неукротимый и бесстрашный, щепетильно благородный умница Михаил Лунин; он и в Сибири не сложит оружия и будет бороться с самодержавием своим разящим пером. Добавлен к ним и давний узник Тираспольской крепости кремень-революционер Владимир Раевский. И многие, многие другие… Пустая лапа осиротелости заледенила сердце, и боль утраты пронзила сознание – на всю оставшуюся жизнь.
В начале октября внезапным громом свалился на Михайловское жандарм. Переполошив округу, он сунул Пушкина в тележку и без роздыха помчал его в Москву, клокотавшую коронационными торжествами. Уставшего, в пыли, прямо с дороги опального поэта примчали в Кремль, в николаевский дворец и ввели в кабинет к царю. Состоялась поворотная для дальнейшей жизни Пушкина аудиенция, в ходе которой царь спросил, принял бы поэт участие в мятеже, если б был в Петербурге. «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем». Вот что ответил свирепому венценосцу наш Пушкин в дни, когда его собственная участь висела на волоске, когда над зарытыми пятью еще не выросла новая трава и по России на восток и к Кавказу тянулся звон кандалов.
А. Зыков.
«Аудиенция в Чудовском дворце».
1988-1995.
Бумага, пастель, уголь, карандаш.
Вот произнесено слово «друзья». Они у Пушкина были не только среди осужденных. Но сегодня давайте вспомним именно декабристов. Светлые люди! Они не могли победить. Их горький парадокс в том, что они, дворяне, жаждали одинаковой свободы для всех сословий. Но не хотели и боялись участия в движении простолюдинов. Не меньшим их просчетом была недооценка единения с царем – охранителем крепостничества абсолютного большинства крепостников, не желавших лишаться своих рабов, готовых при необходимости безмерно пролить их кровь. Так было в пугачевщину. Отец Николая I Павел I ущемил было гораздо менее существенные, чем крепостное право, привилегии дворян, так и его, царя-батюшку, они скоренько отправили на тот свет. Но величие декабристов в чистоте помыслов, в бесстрашии и бескорыстии попытки их осуществления. Они понимали: изменить Россию трудно и опасно. Но ненависть к рабству перевесила осторожную благоразумность. Они рискнули – и проиграли.
«Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье». Пушкин был глашатаем чувств заговорщиков, за что и отправился в изгнание раньше их. Ко времени восстания он уже отверг идею насильственного переворота как способа улучшения жизни народа. Но предать золотой закон дружбы? Нет, не мог, не отрекся в царском кабинете от друзей, отдавших жизнь высокому стремленью. «Нет, не преступник Кюхельбекер…» Кюхля не только бредил свободой, готовый шагнуть за нее в огонь в любую секунду. Он был поэт. Он предугадал свою судьбу уже в юношеских стихах. Судьба выпала безрадостная, жесткая, колючая. Он прошел все: казематы, ссылку, нужду, одиночество. Слепоту. И остался борцом и поэтом. Как же не дорожить было Пушкину дружбой с таким вот Кюхлей! Пушкин ходатайствует перед властью об издании стихов осужденного друга. А получив отказ, издавал их анонимно.
Морозы в Сибири выдаются слепяще солнечные. В такой ослепительный мороз, оказавшись в Тобольске, автор этих строк стоял перед могилой Кюхельбекера. Чугун надгробной плиты, казалось, насквозь пророс сахарным мохом изморози. Над могилой свисали хрустальные кружева заиндевелых ветвей. Бесконечно жаль было видеть эту промороженную могилу. Ее долговязому нескладному хозяину при жизни было трудно, холодно и одиноко. Так и осталось навсегда.
Комнаты Пушкина и Пущина в Лицее разделялись перегородкой, много не доходившей до потолка. В бесконечных разговорах после отбоя им даже не надо было повышать голос. Негромкая доверительность сохранилась меж ними на всю жизнь. «Мой первый друг, мой друг бесценный». Другом и неутомимым адвокатом Иван Пущин был для всех, кто нуждался в поддержке.
Н. Бестужев.
«Портрет И. И. Пущина».
1837.
Петровская тюрьма.
Собрание И. Зильберштейна - музей личных коллекций.
«Любовь и дружество» Пушкина чувствовали декабристы в заточении и отвечали ему тем же. Хрестоматийно известен стихотворный ответ Александра Одоевского на послание Пушкина друзьям, первой слушательницей которого стала уезжавшая в Сибирь к мужу Мария Волконская.
А. Зыков.
«Прощание с Марией Волконской».
1995.
Бумага, пастель, уголь.
В обращенных к царю стихах Пушкин призывал его к милосердию, широте души, к прощению подданных, более других пригодных к совместной с властью деятельности по реформированию России. Тщетно. Навсегда остались страшны царю мыслящие люди. Хотя он и понимал, что после расправы с ними необходимость отмены крепостного права никуда не делась. Николай I не только позволил Пушкину заняться Пугачевым, само имя которого со времени его казни было под запретом, но и ссудил деньгами издание «История пугачевского бунта» - в напоминание крепостникам о реках крови, которые могут пролить доведенные до отчаяния рабы. В сущности, «Историей пугачевского бунта» Пушкин продолжил декабристское «дум высокое стремленье».
Оковами кончилась попытка декабристов преобразовать Россию. Но сколько же добрых дел свершили они скованными руками!. Назовем некоторые.
Владимир Раевский. Обучал под Иркутском жителей сельскому хозяйству и садоводству. Организовал школу для детей и взрослых.
Михаид Кюхельбекер, брат Вильгельма, занимался краеведением. Составил «Описание Забайкальского края».
Петр Свистунов. Сыграл большую роль в развитии музыкальной культуры Западной Сибири.
А. Юшневский.
«Петровский завод. Вход в каземат».
1830-е.
Бумага, акварель.
Всесоюзный музей А. С. Пушкина.
Фердинанд Вольф. Бескорыстно лечил всех нуждающихся в лечении. Помогал ему Артамон Муравьев.
Дмитрий Завалишин. Писал статьи по экологии и истории.
Иван Якушкин. Открыл в Ялуторовске ланкастерскую школу и первую в Тобольской губернии женскую гимназию.
Н. Репин.
«Декабристы в камере Читинского острога».
1828.
Бумага, акварель, тушь.
Всесоюзный музей А. С. Пушкина, Санкт-Петербург.
Федор Вадковский. Скрипач и математик. Читал в Петровском заводе лекции по астрономии.
Матвей Муравьев-Апрстол. Брат казненного Сергея. Учил в Якутии детей, организовал в своей юрте школу для якутов и русских. После 1836 года учительствовал в Ялуторовске вместе с Иваном Якушкиным.
Братья Беляевы, Александр и Петр. Организовали школу для детей Минусинска и его окрестностей.
Пётр Борисов.
«Букет сибирских цветов».
1839.
Бумага, акварель.
Государственный исторический музей.
Петр Борисов. Создал коллекции тончайших и точнейших рисунков птиц, насекомых и цветов Сибири, разработал их классификацию, тождественная которой позднее была принята Парижской академией.
Николай Бестужев. Обучал товарищей по заключению разным ремеслам, что оказалось им необходимым на поселении. Стал одним из первых краеведов и этнографов Бурятии, просветителем ее населения, учителем и другом бурят. Наделенный талантом художника, создал большой цикл портретов декабристов, их жен и местных жителей, а также видов Сибири, мест заключения и ссылки своих товарищей. В Сибири до сих пор пользуются легкими повозками его конструкции, которые так и называются – бестужевками. Вместе с братом Михаилом учил бурят сеять хлеб. Открыли ремесленную школу. Михаил Бестужев оставил летопись движения декабристов.
Николай Бестужев.
«Автопортрет».
1837-1839.
Бумага, акварель.
Петровская тюрьма.
Иван Горбачевский. Его прекрасный характер, обширный ум и благородное сердце оказались необходимыми многим. Учреждение учебных заведений, улучшение жизни заводских рабочих, развитие производства и торговли в Петровском заводе – во все вложил Горбачевский мысли, чувства и скудные достатки и остался добровольно, навсегда, в Петровске после окончания каторги.
Просветительская деятельность декабристов в местах невольного пребывания – продолжение той, что начали они, вернувшись из спасенной ими от Наполеона Европы. Первую ланкастерскую школу организовал в Москве Михаил Орлов, когда будущие декабристы еще не помышляли о революционном перевороте. Теперь они учили местных жителей пользоваться механическими молотилками, улучшать землю удобрениями, открыли в Иркутске первый театр, а в Селенгинске первую в Восточной Сибири картинную галерею.
Огромен был их авторитет за Уралом. Их присутствие мощно содействовало развитию нравственного образования населения. Уважение к ним питали и чиновники, и губернаторы. Простой народ выражал – по-разному – свое сочувствие. На этапах, на остановках в дороге их кормили, не беря за это денег. Николай Басаргин долгие годы хранил денежку, подаренную ему старенькой нищенкой.
Я с детства помню стоявшую в моем родном городе большую избу, сложенную из могучих кряжей, вероятно, лиственничных, от давности столь почерневших, что, казалось, даже блестели они подобно кускам антрацита. На стене избы была доска серо-белого мрамора, извещавшая, что в избе располагалась ямская станция, в которой по дороге в Сибирь, останавливались декабристы. Станцию я, конечно, видывал и летом, в дневное время. Но в памяти моей она почему-то соединилась с сугробами, дымными от мороза синими звездами и желтым светом лампы в обледенелых оконцах. Вдруг в один из приездов в свой город исторической реликвии я не нашел. На ее месте растопырилась уныло безликая бетонная коробка, не помню, во сколько этажей. Но на улице Декабристов сохранены столбы некогда стоявшей здесь заставы, через которую шли они в Сибирь.
Прасковья Анненкова. Мария Волконская. Александра Давыдова. Александра Ентальцева. Камилла Ивашова. Александра Муравьева. Елизавета Нарышкина. Анна Розен. Екатерина Трубецкая. Наталья Фонвизина. Мария Юшневская.
Поклонимся этим женщинам. Их нельзя не знать или забыть. Они отправились к своим осужденным мужьям, за что были лишены всех прав и дворянских привилегий, привычных удобств и роскоши прежней жизни, зная наперед, что унижения, бесправие и лишения ждут не только их самих, но и детей, которые у них могут родиться в Сибири. Их отъезд – не только проявление драгоценных качеств женщины, любви, верности и самопожертвования, не только жажда оберечь любовь в окаянных условиях. Это молчаливый протест против установившихся при Николае I в высшем свете и большей части дворянства раболепия перед деспотом, трусливой корысти и лицемерия. Глубокие личные чувства обрели качества гражданского подвига. О, как чувствовали это все, в том числе и сам царь!
«Любовь и дружество…» Чувство дружества и печаль по утраченным поборникам свободы и достоинства привели Пушкина и Вяземского весной 1827 года на остров Голодай. К тому времени с него уже были сняты караулы, поставленные после ночного тайного погребения пяти казненных. Место, где они были зарыты, власти таили до поры, пока оно скрылось под новой травой. Наняв лодку, Пушкин с Вяземским приплыли на остров и высадились на плоском болотистом берегу. Их попытка найти могилу не увенчалась успехом. Как и многих других. Как Анны Андреевны Ахматовой, бывавшей на Голодае уже в начале нашего века. Остров тогда выглядел точно так же, как при Пушкине: поросшая сорной травой пустынная почва, кустики брусники. Никаких зданий, как сейчас, заводских корпусов, заборов, семафоров и асфальта. Анну Андреевну влекли на остров память о благородных смельчаках и тема декабристов в пушкинском творчестве. Ее «Пушкин и Невское взморье» - серьезное литературоведческое исследование. Воображению поэтессы рисовался тот же костер перед помостом с виселицей, в который после свершения обряда гражданской казни палачи бросали сорванные с осужденных боевые награды, эполеты, мундиры и обломки переломанных над их головами шпаг. Прежде чем отправить на эшафот, в казематы и на каторгу участников освобождения России и Европы от дикой алчности Наполеона, их разжаловали, официально лишили гражданской чести и достоинства. Николай I полагал, что это ему по силам! Он сам разработал ритуал гражданской казни.
А. Зыков.
«Боль памяти. Реквием».
1993.
Холст, масло.
Шесть лет назад мне посчастливилось увидеть экспонированную в комендантском корпусе Петропавловской крепости, где некогда проходил суд над декабристами, выставку «История Васильевского острова». Там оказалась редчайшая любительская фотография острова Голодая 1912 года, то есть времени, когда его посещала Ахматова. Импульс в работе художника ценнейший! Фотография висела в нижнем ряду, и я срисовал ее в альбом, стоя на коленях. Да разве можно не встать на колени перед землей, хранящей прах пятерых!
Сегодня мы благодарно кланяемся всем, прошедшим сквозь муки и смерть за великую и чистую идею народного счастья, всем, память о ком хранил Пушкин всю свою жизнь.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
