- 8 -
Пётр I
в живописи и литературе
«Портрет Петра Великого».
Гравюра с картины Беннера.
Впрочем, пижонов Петр тоже не очень-то жаловал. «Дошло до нас, - писал он в одном из указов, - что сыны людей именитых в гишпанских штанах и камзолах по Невскому щеголяют предерзко. Господину губернатору Санкт-Питербурха указую: впредь оных щеголей вылавливать и бить кнутом по ж .., пока от гишпанских штанов зело препохабный вид не останется»).
Василий Белов. «Лад». Москва, «Молодая гвардия». 1982 год.
* * *
Иван Никитич Никитин.
«Пётр I на фоне морского сражения».
1715.
Торопливая и подвижная, лихорадочная деятельность, сама собой начавшаяся в ранней молодости, теперь продолжалась по необходимости и не прерывалась почти до конца жизни, до 50-летнего возраста. Северная война с ее тревогами, с поражениями в первое время и с победами потом, окончательно определила образ жизни Петра и сообщила направление, установила темп его преобразовательной деятельности. Он должен был жить изо дня в день, поспевать за быстро несшимися мимо него событиями, спешить навстречу возникавшим ежедневно новым государственным нуждам и опасностям, не имея досуга перевести дух, одуматься, сообразить наперед план действий. И в Северной войне Петр выбрал себе роль, соответствовавшую привычным занятиям и вкусам, усвоенным с детства, впечатлениям и познаниям, вынесенным из-за границы. Это не была роль ни государя-правителя, ни боевого генерала-главнокомандующего. Петр не сидел во дворце, подобно прежним царям, рассылая всюду указы, направляя деятельность подчиненных; но он редко становился и во главе своих полков, чтобы водить их в огонь, подобно своему противнику Карлу XII. Впрочем, Полтава и Гангуд навсегда останутся в военной истории России светлыми памятниками личного участия Петра в боевых делах на суше и на море. Предоставляя действовать во фронте своим генералам и адмиралам, Петр взял на себя менее видную техническую часть войны: он оставался обычно позади своей армии, устроял ее тыл, набирал рекрутов, составлял планы военных движений, строил корабли и военные заводы, заготовлял амуницию, провиант и боевые снаряды, все запасал, всех ободрял, понукал, бранился, дрался, вешал, скакал из одного конца государства в другой, был чем-то вроде генерал-фельдцейхмейстера, генерал-провиантмейстера и корабельного обер-мастера. Такая безустанная деятельность, продолжавшаяся почти три десятка лет, сформировала и укрепила понятия, чувства, вкусы и привычки Петра. Петр отлился односторонне, но рельефно, вышел тяжелым и вместе вечно подвижным, холодным, но ежеминутно готовым к шумным взрывам — точь-в-точь как чугунная пушка его петрозаводской отливки.
Василий Осипович Ключевский. «Курс русской истории».
* * *
Луи Каравакк.
«Пётр I, командующий четырьмя соединёнными флотами в 1716 году».
1716.
Андрей Григорьевич Овсов.
«Портрет Петра I».
Миниатюра на эмали.
1725. Эрмитаж,
Санкт-Петербург.
Голландские картины появились на берегах Невы в 1716 г., задолго до того, как был основан музей. В этом году для Петра I в Голландии было приобретено более ста двадцати картин, а вслед за тем почти такое же количество полотен куплено в Брюсселе и Антверпене. Несколько позже английские купцы прислали царю ещё сто девятнадцать произведений. Любимыми сюжетами Петра I были сцены из жизни «голландских мужиков и баб», среди любимых художников – Рембрандт.
Л. П. Тихонов. «Музеи Ленинграда». Ленинград, «Лениздат». 1989 год.
* * *
Иван Никитич Никитин.
«Портрет Петра I».
1717.
Якоб Хубракен.
«Портрет императора Петра Первого».
Гравюра по оригиналу Карла Моора.
1718.
Другой портрет написан голландцем Карлом Моором в 1717 г., когда Петр ездил в Париж, чтобы ускорить окончание Северной войны и подготовить брак своей 8-летней дочери Елизаветы с 7-летним французским королем Людовиком XV.
Парижские наблюдатели в том году изображают Петра повелителем, хорошо разучившим свою повелительную роль, с тем же проницательным, иногда диким взглядом, и вместе политиком, умевшим приятно обойтись при встрече с нужным человеком. Петр тогда уже настолько сознавал свое значение, что пренебрегал приличиями: при выходе из парижской квартиры спокойно садился в чужую карету, чувствовал себя хозяином всюду, на Сене, как на Неве. Не таков он у К. Моора. Усы, точно наклеенные, здесь заметнее, чем у Кнеллера. В складе губ и, особенно в выражении глаз, как будто болезненном, почти грустном, чуется усталость: думаешь, вот-вот человек попросит позволения отдохнуть немного. Собственное величие придавило его; нет и следа ни юношеской самоуверенности, ни зрелого довольства своим делом. При этом надобно вспомнить, что этот портрет изображает Петра, приехавшего из Парижа в Голландию, в Спа, лечиться от болезни, спустя 8 лет его похоронившей.
В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.
* * *
Григорий Семёнович Мусикийский.
Миниатюра на эмали.
Портрет Петра I (погрудный).
1712.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Григорий Семёнович Мусикийский.
«Фамильный портрет Петра I».
1712.
Григорий Семёнович Мусикийский.
«Семья Петра I в 1717 году».
«Катеринушка, друг мой сердешненькой, здравствуй!»
Так начинались десятки писем Петра к Екатерине. В их отношениях действительно была теплая сердечность. Через годы в переписке проходит любовная игра псевдонеравной пары - старика, постоянно жалующегося на болезни и старость, и его молодой жены. Получив от Екатерины посылку с нужными ему очками, он в ответ шлет украшения: «На обе стороны достойные презенты: ты ко мне прислала для вспоможения старости моей, а я посылаю для украшения молодости вашей». В другом письме, по-молодому пылая жаждой встречи и близости, царь опять шутит: «Хотя хочется с тобою видеться, а тебе, чаю, гораздо больше, потому что я в [твои] 27 лет был, а ты в [мои] 42 года не была». Екатерина эту игру поддерживает, она в тон шутит с «сердечным дружочком стариком», возмущается и негодует: «Напрасно затеяно, что старик!» Она нарочито ревнует царя то к шведской королеве, то к парижским кокеткам, на что он отвечает с притворной обидой: «А что пишете, что я скоро [в Париже] даму сыщу, и то моей старости неприлично».
Влияние Екатерины на Петра огромно, и с годами оно растет. Она дает ему то, чего не может дать весь мир его внешней жизни - враждебный и сложный. Он - человек суровый, подозрительный, тяжелый - преображается в ее присутствии. Она и дети - его единственная отдушина в бесконечном тяжком круге государственных дел, из которого нет выхода. Современники вспоминают поразительные сцены. Известно, что Петр был подвержен приступам глубокой хандры, которая нередко переходила в припадки бешеного гнева, когда он все крушил и сметал на своем пути. Все это сопровождалось страшными судорогами лица, конвульсиями рук и ног. Голштинский министр Г. Ф. Бассевич вспоминает, что как только придворные замечали первые признаки припадка, они бежали за Екатериной. И дальше происходило чудо: «Она начинала говорить с ним, и звук ее голоса тотчас успокаивал его, потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. Это производило на него магическое действие, и он засыпал в несколько минут. Чтобы не нарушить его сон, она держала его голову на своей груди, сидела неподвижно в продолжение двух или трех часов. После этого он просыпался совершенно свежим и бодрым».
Она не только изгоняла из царя беса. Ей были известны его пристрастия, слабости, причуды, и она умела угодить, понравиться, просто и ласково сделать приятное. Зная, как Петр расстроился из-за получившего как-то повреждения своего «сынка» - корабля «Гангут», она писала царю в армию, что «Гангут» прибыл после успешного ремонта «к брату своему „Лесному“, с которым ныне совокупились и стоят в одном месте, которых я своими глазами видела, и воистинно радостно на них смотреть!» Нет, никогда так искренне и просто не смогли бы написать ни Дуня, ни Анхен! Бывшая же портомоя знала, что больше всего на свете было дорого великому шкиперу России.
Евгений Анисимов. «Женщины на российском престоле».
* * *
Неизвестный художник.
«Портрет Петра I».
1818.
Пётр Белов.
«Пётр I и Венера».
Наверное, не все читатели останутся мною довольны, ибо я не рассказал о Венере Таврической, которая с давних пор служит украшением нашего Эрмитажа. Но повторять рассказ о ее почти криминальном появлении на берегах Невы у меня нет желания, так как об этом уже не раз писалось.
Да, писали много. Вернее, даже не писали, а переписывали то, что было известно ранее, и все историки, словно сговорившись, дружно повторяли одну и ту же версию, вводя читателей в заблуждение. Долгое время считалось, что Петр I попросту обменял статую Венеры на мощи св. Бригитты, которые он якобы заполучил как трофей при взятии Ревеля. Между тем, как недавно выяснилось, Петр I никак не мог совершить столь выгодного обмена по той причине, что мощи св. Бригитты покоились в шведской Упсале, а Венера Таврическая досталась России потому, что Ватикан желал сделать приятное российскому императору, в величии которого Европа уже не сомневалась.
Несведущий читатель невольно задумается: если Венеру Милосскую нашли на острове Милосе, то Венеру Таврическую, надо полагать, отыскали в Тавриде, иначе говоря — в Крыму?
Увы, она была обнаружена в окрестностях Рима, где пролежала в земле тысячи лет. «Венус Пречистую» везли в особой коляске на пружинах, которые избавили ее хрупкое тело от рискованных толчков на ухабах, и лишь весной 1721 года она явилась в Петербурге, где ее с нетерпением ожидал император.
Она была первой античной статуей, которую могли видеть русские, и я бы покривил душой, если бы сказал, что ее встретили с небывалым восторгом…
Напротив! Был такой хороший художник Василий Кучумов, который на картине «Венус Пречистая» запечатлел момент явления статуи перед царем и его придворными. Сам-то Петр I смотрит на нее в упор, очень решительно, но Екатерина затаила усмешку, многие отвернулись, а дамы прикрылись веерами, стыдясь глядеть на языческое откровение. Вот купаться в Москве-реке при всем честном народе в чем мама родила — это им не было стыдно, но видеть наготу женщины, воплощенную в мраморе, им, видите ли, стало зазорно!
Понимая, что не все одобрят появление Венеры на дорожках Летнего сада столицы, император указал поместить ее в особом павильоне, а для охраны поставил часовых с ружьями.
— Чего разинулся? — покрикивали они прохожим. — Ступай дале, не твово ума дело.., царское!
Часовые понадобились не зря. Люди старого закала нещадно бранили царя-антихриста, который, мол, тратит деньги на «голых девок, идолиц поганых»; проходя мимо павильона, староверы отплевывались, крестясь, а иные даже швыряли в Венеру огрызки яблок и всякую нечисть, видя в языческой статуе нечто сатанинское, почти дьявольское наваждение — к соблазнам…
Валентин Пикуль. «Что держала в руке Венера».
* * *
Иоганн Koprtzki.
«Петр Великий».
Среди великих людей прошлого был один удивительный человек, который, не будучи профессиональным учёным, тем не менее был лично знаком со многими выдающимися естествоиспытателями на рубеже XVII-XVIII веков.
В Голландии он бывал на лекциях знаменитого химика, ботаника и врача Г. Бургаве (1668-1738), того самого, который первым стал применять в медицинской практике термометр. С ним он осматривал экзотические растения Лейденского ботанического сада. Тамошние учёные показывали ему в Дельфте только что открытые «микроскопические объекты». В Германии этот человек встречался с президентом Берлинского научного общества, знаменитым математиком и философом Г. Лейбницем (1646-1716). С ним, а также с другим известным математиком и естествоиспытателем, - Х. Вольфом (1679-1754), он состоял в дружеской переписке. В Англии ему показывал знаменитую Гринвичскую обсерваторию сам её основатель и первый директор Дж. Флемстид (1646-1720). В этой стране его тепло принимали учёные Оксфорда, и некоторые историки полагают, что во время осмотра Монетного двора с ним беседовал сам директор этого учреждения Исаак Ньютон…
Во Франции этот человек встречался с профессорами Парижского университета: астрономом Ж. Кассини (1677-1756), знаменитым математиком П. Вариньоном (1654-1722) и картографом Г. Делилем (1675-1726). Специально для него в Парижской академии наук были устроены показательное заседание, выставка изобретений и демонстрация химических опытов. При этой встрече гость обнаружил такие удивительные способности и разносторонние познания, что Парижская академия 22 декабря 1717 года избрала его своим членом.
В письме с выражением благодарности по поводу своего избрания необычный гость писал: «Мы ничего больше не желаем, как чтоб чрез прилежность, которую мы прилагать будем, науки в лучший цвет привесть». И как показали дальнейшие события, слова эти не были данью официальной вежливости: ведь этим удивительным человеком был Пётр Великий, который «для приведенья наук в лучший цвет» решил создать Петербургскую академию наук…
Г. Смирнов. «Великий, знавший всех великих». «Техника – молодёжи» №6 1980 год.
* * *
Франческо Вендрамини.
«Портрет Петра I».
Николай Дмитриевич Дмитриев-Оренбургский.
«Пётр Великий».
XIX век.
Когда-то А. Герцен назвал Петра I «коронованным революционером». И о том, что это действительно было так, что Пётр был умственным гигантом, возвышающимся над большинством своих даже просвещённых соотечественников, свидетельствует любопытнейшая история издания на русском языке «Космотеороса» - трактата, в котором знаменитый современник Ньютона голландец Х. Гюйгенс подробно изложил и развил систему Коперника.
Пётр I, быстро поняв ложность геоцентрических представлений, был убеждённым коперниканцем и в 1717 году, находясь в Париже, купил себе движущуюся модель системы Коперника. Тогда же он приказал перевести и издать тиражом 1200 экземпляров трактат Гюйгенса, вышедший в Гааге в 1688 году. Но приказание царя не было выполнено…
Директор Петербургской типографии М. Аврамов, прочитав перевод, пришёл в ужас: книга, по его словам, была пропитана «сатанинским коварством» и «дьявольскими кознями» коперниканского учения. «Вострепетав сердцем и ужаснувся духом», директор решился нарушить прямое указание царя. Но поскольку с Петром шутки были плохи, Аврамов на свой страх и риск осмелился лишь сократить тираж «атеистической книжичищи сумазбродного автора». Вместо 1200 экземпляров было напечатано всего 30 – только для самого Петра и его ближайших сподвижников. Но эта уловка, по-видимому, не укрылась от царя: в 1724 году «Книга мирозрения, или Мнение о небесно-земных глобусах и их украшениях» вышла ещё раз.
«Атеистическая книжичища сумазбродного автора». «Техника – молодёжи» №7 1975 год.
* * *
Сергей Кириллов.
Эскиз к картине «Петр Великий».
1982.
Николай Николаевич Ге.
«Петр I допрашивает царевича Алексея».
Относящиеся к делу царевича Алексея и хранившиеся в Государственном архиве империи документы многочисленны…
Документы о пытке, которой подвергся царевич во время следствия, Пушкин видел, но в своей «Истории Петра» он пишет, что «царевич умер отравленный». Между тем Устрялов дает понять, что царевич умер, не выдержав новых пыток, которым был подвергнут по приказу Петра уже после объявления смертного приговора. Петр опасался, по-видимому, что приговоренный к смерти царевич унесет с собой имена сообщников, еще им не названных. Нам известно, что Тайная канцелярия и сам Петр долго еще разыскивали их после смерти царевича.
Официальная версия гласила, что царевич по выслушании смертного приговора «почувствовал во всем теле своем ужасную судорогу, от которой на другой день и умер»*. Вольтер в своей «Истории России в царствование Петра Великого» рассказывает, будто Петр явился на зов умиравшего Алексея, «и тот и другой проливали слезы, несчастный сын просил прощения» и «отец простил его публично»**. Но примирение запоздало, и Алексей скончался от постигшего его накануне апоплексического удара. Сам Вольтер этой версии не верил и 9 ноября 1761 года, в период работы над своей книгой о Петре, писал Шувалову: «Люди пожимают плечами, когда слышат, что двадцатитрехлетний принц умер от удара при чтении приговора, на отмену которого он должен был надеяться»***.
__________________________________
* И. И. Голиков. Деяния Петра Великого, т. VI. М., 1788, с. 146.
** Вольтер. История Российской империи в царствование Петра Великого. Перевел С. Смирнов, ч. II, кн. 2, 1809, с. 42.
*** Письмо это напечатано в 34-м т. 42-томного собр. соч. Вольтера, вышедшего в Париже в 1817-1820 гг…
Илья Фейнберг. Читая тетради Пушкина. Москва, «Советский писатель». 1985.
* * *
Кристоф Бернард Франке.
«Портрет царевича Алексея, сына Петра I, отца Петра II».
Угасшая свеча
Царевич Алексей был задушен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Петр и Екатерина вздохнули свободно: проблема престолонаследия решилась. Младший сынок подрастал, умиляя родителей: «Оный дорогой наш Шишечка часто своего дражайшего папу упоминает и при помощи Божии во свое состояние происходит и непрестанно веселится муштрованием солдат и пушечной стрельбой». И пусть солдаты и пушки пока деревянные - государь рад: растет наследник, солдат России. Но мальчика не уберегли ни заботы нянек, ни отчаянная любовь родителей. В апреле 1719 года, проболев несколько дней, он умер, не прожив и трех с половиной лет. По-видимому, болезнью, унесшей жизнь малыша, был обыкновенный грипп, всегда собиравший в нашем городе свою страшную дань. Для Петра и Екатерины это был тяжелейший удар - фундамент их благополучия дал глубокую трещину. Уже после смерти самой императрицы в 1727 году, то есть восемь лет спустя после смерти Петра Петровича, в ее вещах были найдены его игрушки и вещи - не умершей позже (в 1725 году) Натальи, не других детей, а именно Петруши. Канцелярский реестр трогателен: «Крестик золотой, пряжечки серебряные, свистулька с колокольчиками с цепочкою золотой, рыбка стеклянная, готоваленка яшмовая, фузейка, шпажка - ефес золотой, хлыстик черепаховый, тросточка…» Так и видишь безутешную мать, перебирающую эти вещицы.
На траурной литургии в Троицком соборе 26 апреля 1719 года произошло зловещее событие: один из присутствующих - как потом выяснилось, псковский ландрат и родственник Евдокии Лопухиной Степан Лопухин - что-то сказал соседям и кощунственно рассмеялся. В застенке Тайной канцелярии один из свидетелей показал потом, что Лопухин промолвил: «Еще его, Степана, свеча не угасла, будет ему, Лопухину, впредь время». С дыбы, куда его вздернули немедленно, Лопухин пояснил смысл своих слов и смеха: «Говорил он, что свеча его не угасла потому, что остался великий князь Петр Алексеевич, думая, что Степану Лопухину вперед будет добро». Отчаяния и бессилия был исполнен Петр, читая строки этого допроса. Лопухин был прав: его, Петра, свечу задуло, а свеча сына ненавистного царевича Алексея разгоралась. Ровесник покойного Шишечки, сирота Петр Алексеевич, не согретый ни любовью близких, ни вниманием нянек, подрастал, и этому радовались все, кто ждал конца царя, - Лопухины и многие другие враги реформатора.
Петр напряженно думал о будущем: у него оставались Екатерина и три «разбойницы» - Аннушка, Лизанька и Натальюшка. И чтобы развязать себе руки, он 5 февраля 1722 года принял уникальный юридический акт - «Устав о наследии престола». Смысл «Устава» был всем ясен: царь, нарушая традицию передачи престола от отца к сыну и далее - к внуку, оставил за собой право назначить в наследники любого из своих подданных. Прежний порядок он назвал «старым недобрым обычаем». Более яркое выражение самовластия трудно было и придумать - теперь царь распоряжался не только сегодняшним, но и завтрашним днем страны. А 15 ноября 1723 года был обнародован манифест о предстоящей коронации Екатерины Алексеевны.
Евгений Анисимов. «Женщины на российском престоле».
* * *
Юрий Чистяков.
«Император Пётр I».
1986.
Григорий Семёнович Мусикийский.
«Портрет Петра I на фоне Петропавловской крепости и Троицкой площади».
1723.
В 1720 году Петр положил начало и русской археологии. Во всех епархиях приказал он из монастырей и церквей собрать старинные грамоты, исторические рукописи и старопечатные книги. Губернаторам, вице-губернаторам и провинциальным властям велено все это осмотреть, разобрать и списать. Мера эта не оказалась удачною, и впоследствии Петр, как увидим изменил ее.
Н. И. Костомаров. «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей». Санкт-Петербург, «Весь». 2005 год.
* * *
Сергей Кириллов.
Этюд головы Петра к картине «Думы о России» (Петр Первый).
1984.
Сергей Кириллов.
Думы о России (Петр Первый).
1984.
П. Субейран.
«Пётр I».
Гравюра с оригинала Л. Каравакка.
1743.
П. Субейран.
«Пётр I».
Гравюра по оригиналу Л.Каравакка.
1743.
Дмитрий Кардовский.
«Сенат петровского времени».
1908.
Петр отказывал себе и Сенату в праве давать словесные указы. По Генеральному регламенту 28 февраля 1720 г. для коллегий в законодательном порядке обязательны только письменные указы царя и Сената.
В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005.
* * *
Сергей Кириллов.
«Портрет Петра Великого».
1995.
Адольф Иосифович Шарлемань.
«Пётр I объявляет Ништадский мир».
Заключение Ништадтского мира праздновалось семидневным маскарадом. Петр был вне себя от радости, что кончил бесконечную войну, и, забывая свои годы и недуги, пел песни, плясал по столам. Торжество совершалось в здании Сената. Среди пира Петр встал из-за стола и отправился на стоявшую у берега Невы яхту соснуть, приказав гостям дожидаться его возвращения. Обилие вина и шума на этом продолжительном торжестве не мешало гостям чувствовать скуку и тягость от обязательного веселья по наряду, даже со штрафом за уклонение (50 рублей, около 400 рублей на наши деньги). Тысяча масок ходила, толкалась, пила, плясала целую неделю, и все были рады-радешеньки, когда дотянули служебное веселье до указанного срока.
В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.
* * *
Рудольф Яхнин.
«Празднование у Петра».
К концу Северной войны составился значительный календарь собственно придворных ежегодных праздников, в который входили викториальные торжества, а с 1721 г. к ним присоединилось ежегодное празднование Ништадтского мира. Но особенно любил Петр веселиться по случаю спуска нового корабля: новому кораблю он был рад, как новорожденному детищу. В тот век пили много везде в Европе, не меньше, чем теперь, а в высших кругах, особенно придворных, пожалуй, даже больше. Петербургский двор не отставал от своих заграничных образцов.
Бережливый во всем, Петр не жалел расходов на попойки, какими вспрыскивали новосооруженного пловца. На корабль приглашалось все высшее столичное общество обоего пола. Это были настоящие морские попойки, те, к которым идет или от которых идет поговорка, что пьяным по колено море. Пьют, бывало, до тех пор, пока генерал-адмирал старик Апраксин начнет плакать-разливаться горючими слезами, что вот он, на старости лет, остался сиротою круглым, без отца, без матери. А военный министр, светлейший князь Меншиков, свалится под стол, и прибежит с дамской половины его испуганная княгиня Даша отливать и оттирать бездыханного супруга. Но пир не всегда заканчивался так просто. За столом вспылит на кого-нибудь Петр и, раздраженный, убежит на дамскую половину, запретив собеседникам расходиться до его возвращения, и солдата приставит к выходу. Пока Екатерина не успокаивала расходившегося царя, не укладывала его и не давала ему выспаться, все сидели по местам, пили и скучали.
В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.
* * *
Якопо Амигони (Амикони).
«Пётр I с Минервой (с аллегорической фигурой Славы)».
Между 1732-1734.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Николай Дмитриевич Дмитриев-Оренбургский.
«Персидский поход Петра Великого. Император Пётр I первый высаживается на берег».
Луи Каравакк.
«Портрет Петра I».
1722.
Луи Каравакк.
«Портрет Петра I».
Неизвестный художник.
«Портрет Петра I».
Россия. XVIII век.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Жан Марк Натье.
«Портрет Петра I в рыцарских доспехах».
«Журнал Петра Великого», изданный князем Щербатовым полвека спустя после смерти Петра, является, по словам историков, сочинением, на которое мы имеем право смотреть как на труд самого Петра. «Журнал» этот представляет собой не что иное, как Историю Свейской (то есть шведской) войны, которую Петр вел на протяжении большей части своего царствования.
Над подготовкой этой «Истории» трудились Феофан Прокопович, барон Гюйссен, кабинет-секретарь Макаров, Шафиров и некоторые другие ближайшие сотрудники Петра. В архиве Кабинета Петра Великого хранилось восемь предварительных редакций этого труда, из которых пять правлены рукой самого Петра.
Ознакомившись по возвращении из Персидского похода с редакцией «Гистории Свейской войны», подготовленной в результате четырехлетней работы Макаровым, Петр «с свойственным ему жаром и вниманием прочитал все сочинение с пером в руке и не оставил в нем ни одной страницы неисправленною… Немногие места работы Макарова уцелели: все важное, главное принадлежит самому Петру, тем более что и статьи, оставленные им без изменения, выписаны редактором из его же черновых бумаг или из журналов, правленных его собственною рукою». Петр придавал этому труду большое значение и, занимаясь им, назначил для своих исторических занятий особый день – субботнее утро.
Илья Фейнберг. «Читая тетради Пушкина». Москва, «Советский писатель». 1985 год.
* * *
Жан-Марк Натье?
«Портрет Петра I».
1717.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Неизвестный художник.
«Портрет Петра I».
Копия с оригинала Ж. Наттье.
1717.
«Император Пётр I Алексеевич».
Неизвестный художник.
«Портрет Петра I».
Петр почти не знал мира: весь свой век он воевал с кем-нибудь, то с сестрой, то с Турцией, Швецией, даже с Персией. С осени 1689 г., когда кончилось правление царевны Софьи, из 35 лет его царствования только один 1724 год прошел вполне мирно, да из других лет можно набрать не более 13 мирных месяцев.
В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005.
* * *
Константин Егорович Маковский.
«Пётр Великий в своей мастерской».
1870.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.
А. Шхонебек. Голова Петра выполнена А. Зубовым.
«Пётр I».
1721.
Сергей Присекин.
«Пётр I».
1992.
Сен-Симон был, в частности, мастером динамического портрета, умевшим передавать контрастные черты и создавать таким образом того, о ком пишет. Вот что писал он о Петре в Париже: «Петр I, царь Московии, как у себя дома, так и во всей Европе и в Азии приобрел такое громкое и заслуженное имя, что я не возьму на себя изобразить сего великого и славного государя, равного величайшим мужам древности, диво сего века, диво для веков грядущих, предмет жадного любопытства всей Европы. Исключительность путешествия сего государя во Францию по своей необычайности, мне кажется, стоит того, чтобы не забыть ни малейших его подробностей и рассказать о нем без перерывов…
Петр был мужчина очень высокого роста, весьма строен, довольно худощав; лицо имел круглое, большой лоб, красивые брови, нос довольно короткий, но не слишком и на конце кругловатый, губы толстоватые; цвет лица красноватый и смуглый, прекрасные черные глаза, большие, живые, проницательные и хорошо очерченные, взор величественный и приятный, когда он владел собой; в противном случае – строгий и суровый, сопровождавшийся конвульсивным движением, которое искажало его глаза и всю физиономию и придавало ей грозный вид. Это повторялось, впрочем, не часто; притом блуждающий и страшный взгляд царя длился лишь одно мгновение, он тотчас оправлялся.
Вся его наружность обличала в нем ум, глубокомыслие, величие и не лишена была грации. Он носил круглый темно-каштановый парик без пудры, не достававший до плеч; темный камзол в обтяжку, гладкий, с золотыми пуговицами, чулки того же цвета, но не носил ни перчаток, ни манжет, - на груди поверх платья была орденская звезда, а под платьем лента. Платье было часто совсем расстегнуто; шляпа была всегда на столе, он не носил ее даже на улице. При всей этой простоте, иногда в дурной карете и почти без провожатых, нельзя было не узнать его по величественному виду, который был ему свойствен.
Сколько он пил и ел за обедом и ужином, непостижимо… Свита его за столом пила и ела еще больше, и в 11 утра точно так же, как в 8 вечера.
Царь понимал хорошо по-французски и, я думаю, мог бы говорить на этом языке, если бы захотел; но, для большего величия, он имел переводчика; по-латыни и на других языках он говорил очень хорошо…»
Я думаю, что не будет преувеличением сказать, что нет другого столь же великолепного словесного портрета Петра, какой мы сейчас привели.
Илья Фейнберг. «Читая тетради Пушкина». Москва, «Советский писатель». 1985 год.
* * *
Август Толяндер.
«Портрет Петра I».
О том, что Пётр I, реформируя государственно-административное управление России, создал вместо прежних приказов 12 коллегий, известно каждому школьнику. Но мало кто знает, какие именно коллегии учредил Пётр. Оказывается, из всех 12 коллегий три считались главными: военная, морская и иностранных дел. Финансовыми делами государства ведали три коллегии: доходами – камер-коллегия, - расходами – штатс-коллегия, контролем – ревизион-коллегия. Дела торговли и промышленности вели коммерц-, мануфактур- и берг-коллегии. Завершали ряд юстиц-коллегия, духовная коллегия – синод – и главный магистрат, ведавший городскими делами. Нетрудно убедиться, какое колоссальное развитие получили за последние 250 лет техника и промышленность: делами, которыми в петровское время ведали всего две коллегии – мануфактур- и берг-коллегии, в наши дни управляют около пятидесяти министерств!
«Техника – молодёжи». 1986 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
