Александр Обухов.
"Генерал Железная нога".
"Чудеса и приключения" №11 2011 год.
Прошлое нашей Родины изобилует примерами такого величия человеческого духа, которое иначе как чудом не назовёшь. В следующем году страна отметит двухвековую годовщину Отечественной войны 1812 года и, дай Бог, вспомнят в ряду имён блистательных военачальников той поры имя скромного генерал-майора Сергея Васильевича Непейцына (1771-1848), уроженца уездного города Великие Луки.
Портрет С. В. Непейцына.
Гравюра по рисунку П. Доброхотова.
1812.
«От службы не лытай»
Род Непейцыных древний. По семейным преданиям, редкая фамилия досталась им от пращура, отказавшегося петь на пиру у татарского хана, за что ему «урезали» язык. Отца своего, погибшего при пожаре дома, Сергей не помнил. Его заменил дядя – отставной подполковник Нижегородского драгунского полка Семён Степанович Непейцын. Он обучил племянника всему, что знал сам, а когда тому исполнилось тринадцать, отвёз в Санкт-Петербург и определил в Шляхетский артиллерийский корпус, где начальствовал давний приятель генерал-поручик П. И. Мелиссино.
Сергей учился в одном классе с Иваном Дороховым и Василием Костенецким, будущими (как и он сам) прославленными героями «грозы двенадцатого года».
Джордж Доу.
Портрет Ивана Семёновича Дорохова.
Александр Аверьянов.
Подвиг Генерала Костенецкого.
Сюда же спустя несколько месяцев был зачислен и мелкопоместный бежецкий дворянин Алексей Аракчеев, ставший всесильным царедворцем при Александре I.
Алексей Андреевич Аракчеев.
Из книги "Школьная энциклопедия. История России 18-19 вв." Москва, «ОЛМА-ПРЕСС Образование». 2003.
Однокашники наградили его обидным прозвищем – Аракщей. Сергею Аракчеев припомнит это через двадцать лет.
В 1788 году семнадцатилетний артиллерийский прапорщик отправляется на юг страны, где разгорелась очередная русско-турецкая война, и попадает в Бугский егерский корпус, которым командовал генерал-майор Михаил Кутузов. Юный офицер помнил науку дядя: «От службы не лытай, а на рожон не лезь». Однако юность брала своё. Под турецкой крепостью Очаков Сергей несколько раз участвовал в деле: выводил артиллерию на турок, совершавших вылазки из крепости, участвовал в рукопашных схватках. На его глазах во второй раз был ранен Кутузов – турецкая пуля вошла в левый висок и вышла у правого глаза. Михаил Илларионович чудом остался жив.
Роман Максимович Волков.
Портрет князя М.И. Кутузова-Смоленского.
Первая половина XIX века.
Осада Очакова затянулась более чем на полгода. Войсками фактически командовал светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин.
Михаил Матвеевич Иванов.
Портрет генерал-фельдмаршала Потемкина.
1748.
«Осадой Трои» ехидно называл действия светлейшего конфликтовавший с ним командующий 2-й армией граф Пётр Румянцев. Дело дошло до того, что измученные ожиданием солдаты, увидев Потёмкина, гарцующего на иноходце в окружении свитских генералов, повалились ему в ноги, умоляя «не тянуть далее и объявить штурм»!
Штурм начался 6 декабря. Сергей Непейцын напросился в «охотники», то есть не остался при артиллерии, а вместе с егерями Бугского корпуса, которых вёл в четвёртой колонне бригадир Мейендорф, двинулся к стенам крепости. Вражеская картечь настигла его на верхних ступенях лестницы. Уже после боя егеря услышали стон, доносившийся из-под груды тел во рву. Они буквально откопали Сергея и доставили в полевой лазарет. Ну а там – зрелище не для слабонервных – два стакана водки и платок в рот, чтобы во время ампутации не откусил язык. Болтавшуюся на сухожилиях ногу отрезали выше колена…
Иван Петрович Кулибин.
Судьбоносная встреча
На груди юного прапорщика засиял орден Св. Владимира 4-й степени и Очаковский крест, а вместо ноги застучала деревяшка. Пока неторопливо шло выправление пенсиона, надо было подумать о средствах к существованию. Выручил верный слуга, после взятия Очакова обратился к нему знакомый гренадёр. Мол, в одном из подвалов обнаружил он мешок с венецианскими золотыми дукатами. Носить их в ранце тяжело и несподручно, замаялся. Давай, говорит, рублёв двести ассигнациями и забирай себе всю эту брякотину. Ударили по рукам. Так и обеспечил слуга барину безбедную жизнь на несколько лет вперёд.
Спустя два года после ранения Непейцын приехал в Петербург. Желание у него было одно: служить, хотя бы в инвалидной роте. Вот тут-то и произошла судьбоносная встреча с великим русским изобретателем Иваном Петровичем Кулибиным, возглавлявшим мастерские Академии наук.
Талантливый механик-самоучка, посочувствовал увечному офицеру, предложил сделать металлическую набойку на деревяшку, заменившую ногу. И даже пообещал подумать, как изготовить ему «механическую ногу». Сказано – сделано. Кулибин засел на неделю за чертежи и вскоре заказал шорнику необычный протез.
Показывая Сергею чертёж, он пояснил: «Сие есть основа механической ноги. Боковины верхней части, будучи обшиты кожей, охватят поясницу. Сия часть неподвижная и оканчивается соединением, бедряному вертлугу (суставу. – А. О.) соответственным, со следующей, коей две железные планки закреплены на подвижных, вращаемых заклёпках. Они будут ходить вперёд от стоячего до сидячего положения. Сей параллелограмм соответствует здоровой ноге от бедра до колена и будет двигаться вместе с болванкой липового дерева, по форме подобной ноге, в которой вырежется пазуха для остатка ноги. А от нижнего прикрепления сих полос, то есть от колена механического, начинается голень, также поверх сего железа деревом на манер ноги одетая и стопой на шалнере (шарнире. – А. О.) снабжённая».
Удивлённому и обрадованному Непейцыну мастер посоветовал заказать новые ботфорты, чтобы сразу обуть механическую ногу. И настал день, когда Сергей, сначала опираясь на трость, а затем отбросив её смело, почти не хромая, прошёлся по горнице Кулибина.
За свою работу механик не взял ничего, только попросил оплатить труд и материалы шорника, оценённые в тридцать семь рублей серебром. В архиве Российской академии наук хранится записка самого И. П. Кулибина: «Прошлого 1791 года в сентябре месяце по моему указанию сделана нога в Санкт-Петербурге артиллерии офицеру Непейцену, лишившемуся оной в Очаковском штурме». Это был первый в мире механический протез, о котором тогдашнее светило медицины профессор хирургии Иван Буш сказал: «Мастер Кулибин, зная совершенно потребные свойства искусственных членов, удивительно соединил оные в своей машине…»
Н. Самокиш.
Атака гусар Кульнева у Клястиц 20 июля 1812 года.
1900-е.
Гроза двенадцатого года
Ну, а Непейцын, освоившись с новой «ногой», предпринял всё, чтобы остаться на военной службе. В 1792 году его назначили командиром охранной роты на Тульский оружейный завод. К 1804 году дослужился до майора. А в 1806-м приключилась вот какая история. На Тульский оружейный завод прибыл с проверкой Аракчеев, к тому времени генерал-лейтенант, инспектор артиллерии. Алексей Андреевич, конечно же, помнил своего однокашника и как тот называл его Аркащеем. По результатам проверки С. В. Непейцын был отставлен от командования в связи с тем, что «…его механическая нога может заскрипеть во время парада и нарушить чин церемонии». Горькую пилюлю Аракчеев решил подсластить. Непейцына уволили со службы с производством в подполковники и наградили орденом Св. Анны 2-й степени.
И вот снова Великие Луки. И нестроевая должность городничего. …Жители Великих Лук любили и уважали своего городничего, много сделавшего для благоустройства уездного городка. При Непейцыне в Великих Луках замостили улицы, установили на них фонари, выписали из Москвы диковину – пожарную машину.
Налаженную жизнь прервала «гроза двенадцатого года». Как только наполеоновские «двунадесять языков» вторглись в пределы России, отставной подполковник подал рапорт о зачислении волонтёром в 24-й егерский полк Отдельного корпуса генерала П. Х. Витгенштейна, прикрывавший дорогу на столицу империи. На корпус возлагалась труднейшая задача: остановить и разбить превосходящие силы противника, возглавляемые наполеоновскими маршалами Удино, Сен-Сиром и Макдональдом.
Почему Непейцын решил поступить именно в 24-й егерский полк? Да потому, что им командовал Егор Иванович Властов, вначале отговаривавший друга детства от этого шага, а затем сдавшийся под его напором. В первом же бою под деревней Клястицы, длившемся трое суток, волонтёр отличился, умело корректируя огонь артиллерии. В результате французы, потеряв десять тысяч убитыми, отхлынули к Полоцку. Ну а затем артиллерист сел в седло и стал заправским партизаном. Он сумел уговорить Витгенштейна выделить по одному эскадрону от Рижского, Ямбургского и Ингерманландского драгунских полков и объединить их в сводно-драгунский дивизион. Командиром дивизиона был назначен, конечно же, сам Непейцын, получивший в войсках прозвище Железная Нога.
Кто не знает командиров партизанских отрядов того времени Давыдова, Фигнера, Сеславина! О действиях же летучего дивизиона Непейцына, громившего тылы французов на петербургском направлении, написано крайне мало. А ведь за свои героические рейды в сентябре 1812 года он был восстановлен в службе и награждён орденом Св. Георгия 4-й степени, а 1 октября ему присвоили чин полковника. В конце концов Александру I доложили, что в рядах Отдельного корпуса Витгенштейна сражается такой небывалый герой. За докладом последовало распоряжение императора о переводе Сергея Васильевича в гвардию, в прославленный Семёновский полк. В его составе он участвовал в битвах под Кульмом и Лейпцигом, брал Париж. И только после окончательного разгрома Наполеона вернулся в Санкт-Петербург на должность командира резервной роты Семёновского полка. Вышел в отставку в 1816-м в чине генерал-майора.
Так почему же в Военной галерее Зимнего дворца, где выставлены триста тридцать два портрета славных военачальников русской армии – участников Отечественной войны 1812 года, нет портрета генерал-майора С. В. Непейцына?
Григорий Чернецов.
Военная галерея Зимнего дворца.
1827.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
